"Н.С.Лесков. Дама и фефела" - читать интересную книгу автора

И она показалась мне такою искреннею и честною, такою толковою,
серьезною и надежною, что я сделал так, как она хотела, то есть я отдал ей
все деньги и сказал ей с шуткою:
- Нате, Праша, и делайте свои хорошие примеры!

XII

Через месяц Праша пришла звать меня к себе на новоселье. Я пошел с
другим моим литературным товарищем, теперь уже умершим (из всей нашей
тогдашней компании теперь в живых остается только трое: Тимирязев, Всев.
Крестовский и я). Праша устроилась хорошо: у нее была одна действительно
очень большая комната с плитяным полом, а за ней еще маленькая комната, в
которой у нее стояла ее кровать и деревянная колыбелька писательского сына.
В большой комнате была прачечная с новым инвентарем, приобретенным и
расставленным с несомненным знанием дела.
Тут, как следует, было сыро и пахло мокрою еловою клепкой и мылом. В
прачечной, уж разумеется, как в прачечной, но в жилой комнатке было и сухо и
приютно. Мы пили чай с тремя мастерицами и Прашиным дяденькой, вторым
палкинским поваром, который привел с собою еще другого второго повара из
Балабинского трактира, памятного тем, что там в воспоминаемое время был
особенный "литературный столик", за которым ежедневно садились пить чай Н.
И. Костомаров, книгопродавец Кожанчиков и другие солидные и деловитые
литературные люди, при которых мы, тогдашняя молодежь, держали себя
почтительно и скромно.
Повара пришли к Праше раньше нас и выпили все им предложенное
расчетливою хозяйкой, надымили скверными папиросками и ушли. Праша была ими
очень недовольна, потому что балабинский повар, узнав, что Праша завела свое
хозяйство, нашел это достойным своего внимания и пришел с дяденькою не
просто, а с тем, чтобы Прашу смотреть и потом ее посватать и на ней
жениться. Это Прашу обидело, и она сразу отказалась от жениха и очень
обрадовалась, когда повара ушли, оставив нас с одними фефелами. А из этих
фефел одна была в своем раде прелюбопытная. Это была женщина лет тридцати
двух, которая, что называется, всем взяла: ростом, дородством и красотою, а
также и простотою, которою одною только и можно было объяснить полунищенское
положение этой женщины, обладающей большою и яркою красотой. Сообразно
великолепной наружности, у нее было и великолепное имя: звали ее Зинаида
Павловна, а по фамилии она была Потемкина. Знатностью породы она, впрочем,
не отличалась - Зинаида Павловна была мещанка из подгородней слободы того
самого города, откуда была родом и Праша, которой Зинаида Павловна
приходилась теткой и была старше ее лет на двенадцать, так что в это время,
когда Праше было лет двадцать, Зинаиде Павловне уже перевалило за тридцать.
"Природы" они были различной: Праша была кругленькая, бочоночком и
посмешливая, а Зинаида Павловна - медлительная, величественная и авантажная;
фигура у нее была чрезвычайно стройная и мощная, а лицо тонкой и яркой, но
замечательно скромной красоты, напоминающей несколько облик Поппеи-Сабины.
По уму и душевным своим свойствам обе женщины тоже совсем были не похожи
одна на другую: Праша еще не созрела умом, но все замечала и во все
вдумывалась, тогда как Зинаида Павловна ни о чем не думала. На красивом лице
всегда отражалось самое полное и самое невинное детское простодушие,
граничащее даже с умственною бедностью. При этом Праша была скромница, а