"Николай Семенович Лесков. Святочные рассказы" - читать интересную книгу автора

отделяли от прочих собратий, и он жил на воле, то есть ему дозволялось
ходить по двору и по парку, но главным образом он должен был содержать
караульный пост у столба перед воротами. Тут он и проводил большую часть
своего времени, или лежа на соломе у самой мачты, или же взбирался по ней
вверх до "беседки" и здесь сидел или тоже спал, чтобы к нему не приставали
ни докучные люди, ни собаки.
Жить такою привольною жизнью могли не все медведи, а только некоторые,
особенно умные и кроткие, и то не во всю их жизнь, а пока они не начинали
обнаруживать своих зверских, неудобных в общежитии наклонностей то есть пока
они вели себя смирно и не трогали ни кур, ни гусей, ни телят, ни человека.
Медведь, который нарушал спокойствие жителей, немедленно же был
осуждаем на смерть, и от этого приговора его ничто не могло избавить.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Отбирать "смышленого медведя" должен был Храпон. Так как он больше всех
обращался с медвежатами и почитался большим знатоком их натуры, то понятно,
что он один и мог это делать. Храпон же и отвечал за то, если сделает
неудачный выбор, - но он с первого же раза выбрал для этой роли удивительно
способного и умного медведя, которому было дано необыкновенное имя: медведей
в России вообще зовут "мишками", а этот носил испанскую кличку "Сганарель".
Он уже пять лет прожил на свободе и не сделал еще ни одной "шалости". -
Когда о медведе говорили, что "он шалит", это значило, что он уже обнаружил
свою зверскую натуру каким-нибудь нападением.
Тогда "шалуна" сажали на некоторое время в "яму", которая была устроена
на широкой поляне между гумном и лесом, а через некоторое время его
выпускали (он сам вылезал по бревну) на поляну и тут его травили "молодыми
пьявками" (то есть подрослыми щенками медвежьих собак). Если же щенки не
умели его взять и была опасность, что зверь уйдет в лес, то тогда стоявшие в
запасном "секрете" два лучших охотника бросались на него с отборными
опытными сворами, и тут делу наставал конец.
Если же эти собаки были так неловки, что медведь мог прорваться "к
острову" (то есть к лесу), который соединялся с обширным брянским полесьем,
то выдвигался особый стрелок с длинным и тяжелым кухенрейтеровским штуцером
и, прицелясь "с сошки", посылал медведю смертельную пулю.
Чтобы медведь когда-либо ушел от всех этих опасностей, такого случая
еще никогда не было, да страшно было и подумать, если бы это могло
случиться: тогда всех в том виноватых ждали бы смертоносные наказания.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ум и солидность Сганареля сделали то, что описанной потехи или
медвежьей казни не было уж целые пять лет. В это время Сганарель успел
вырасти и сделался большим, матерым медведем, необыкновенной силы, красоты и
ловкости. Он отличался круглою, короткою мордою и довольно стройным
сложением, благодаря которому напоминал более колоссального грифона или
пуделя, чем медведя. Зад у него был суховат и покрыт невысокою лоснящеюся
шерстью, но плечи и загорбок были сильно развиты и покрыты длинною и
мохнатою растительностью. Умен Сганарель был тоже как пудель и знал
некоторые замечательные для зверя его породы приемы: он, например, отлично и