"Николай Семенович Лесков. Русское общество в Париже" - читать интересную книгу автора

берутся в русские дома учители. Сначала этих учителей было очень немного.
Еще в 1861 году считалось в Латинском квартале, говорят, не более трех
человек, проживающих своими уроками. Несмотря на всякое отсутствие
педагогической подготовки в первых искателях русских уроков, им давали тогда
очень хорошую плату - не менее десяти франков за урок, что составляет около
трех рублей по нынешнему денежному курсу. Но к зиме 1863 года людей, ищущих
русских уроков в Париже, набралось очень много, и плата за уроки, вследствие
конкуренции, стала падать и наконец понизилась до 1 рубля 50 коп., т. е. до
6 франков за урок. Но и при этой плате человек аккуратный и трудолюбивый
может еще без нужды жить в Париже и иметь время слушать лекции в College de
France или в какой-нибудь из высших специальных школ. Я знал много поляков и
двух русских, которые жили таким образом и сами учились медицине или правам,
а один наш политический эмигрант, Сахновский, даже приготовлялся к сдаче
экзаменов в высшую военную школу в Меце.

О достоинстве парижских русских учителей нельзя сказать ничего хорошего
или, по крайней мере, очень мало. Они более достойны внимания как смельчаки,
решившиеся ехать в Париж с одною русскою надеждою на авось; но как педагоги
они ничего не стоят. Светлое исключение составлял в мое время некто одессец
родом, г. Чербаджиоглу, которому я вовсе не хочу делать рекламы, но о
котором не могу не упомянуть как о хорошем, способном учителе. Он имел очень
много терпения, сноровки, довольно светлые понятия и
безукоризненно-добросовестно занимался своим делом. Но это один-единственный
человек, которого можно было указать во всем Париже; а из других
"профессоров", которых я знал наперечет, я бы ни одного не решился
порекомендовать никакому человеку, не желающему уродовать своих детей. Это -
бездарность, наглость, ненасытимое корыстолюбие и ко всему этому нередко
глубочайшая нравственная испорченность. Я не говорю этого обо всех (обо всех
огулом я только решаюсь сказать, что они из рук вон плохи и учить детей
неспособны), но говорю, что есть таковые и что они все-таки воспитывают
русских детей, т. е. обучают их русскому языку и объясняют им русскую жизнь
и историю. Если бы я мог показать некоторых из этих господ честному и
благомыслящему читателю, то он или бы расплакался до слез, или бы
расхохотался до колотья в подреберьи. Из не злых, но бесполезных учителей
тут есть, например, почтамтский чиновник, которого мы звали в шутку
"Северным Почтальоном", не подозревая тогда, что кличка эта на Руси вскоре
гораздо более пригодится другим людям, ведомства не почтамтского. Наш
"Северный Почтальон" пренаивно рассказывал, что он приехал в Париж сделать
себе отсюда карьеру в России.

- Как же вы ее будете делать? какую карьеру?

- Протекцией.

- А протекцию где возьмете?

- Уроки найду; ну а там сойдусь, понравлюсь.

- Чему же вы будете учить?