"Николай Семенович Лесков. С людьми древлего благочестия" - читать интересную книгу автора

знаток раскола, что все его знание держится на какой-нибудь "Пращице" и
чиновничьих наблюдениях. Обруганным мнениям г. Мельникова
противупоставлялись мнения г. Щапова, видевшего в расколе совсем не то, что
видел г. Мельников. Полемика, возникшая по этому поводу, выдвинула на
позорище несколько странных и не совсем понятных намеков, которые были
направлены более против личности автора "Писем о расколе", чем против
достоверности его выводов. Между тем как русские сатирики и публицисты
трудились над этим делом, в решение спора о политическом значении раскола
вмешалась Литва и Польша. В ряду многих вопросов, вовсе невзначай решенных
польским вопросом, вопрос о политическом характере раскола решен едва ли не
самым положительным и безапелляционным образом.
Во всем, что я буду писать далее, нет никакого основания видеть во мне
исключительного сторонника того или другого из двух последних воззрений на
раскол, решенных для нас польским восстанием. Такое положение совершенно
противно моей натуре, не отвечает современным обстоятельствам и вовсе
неудобно для моей цели.
Я полагаю, я даже уверен, что придет, и скоро придет время, когда можно
будет доказать и г. Мельникову, и г. Щапову, что каждый из них частию прав,
но что ни тот, ни другой из них не сказал абсолютной истины, и что между
двумя их крайними мнениями есть еще одно среднее, может быть, самое близкое
к этой истине. Теперь же пока еще это время не настало, а предупреждать
времена иногда значит подставлять им ногу.
Не менее всего в настоящем случае меня освобождает от всяких
полемических поползновений самая программа, придерживаясь которой я намерен
писать обещанные вам письма о моем житье с людьми древнего благочестия.
Вследствие особенно выгодных условий, в которых я прожил минувшее лето в
самой лучшей и самой благоустроенной раскольничьей общине, в Остзейском
крае, я имел возможность близко познакомиться с домашнею жизнью
раскольников, их общинным управлением, общественным хозяйством и церковным,
монастырским уставом. Я буду говорить обо всем этом нимало не стесняясь,
насколько виденное и слышанное мною подходит к соображениям г. Мельникова и
его литературных друзей, поддерживавших его в шаловливо-ветреной "Северной
пчеле", или к выводам г. Щапова и его литературных друзей, поддерживавших
его выводы в серьезно-либеральной газете "Современное слово". Я даже имею в
виду совсем не тех читателей, у которых доставало терпения следить за ходом
литературного турнира слишком нерешительных мельницистов с слишком
решительными щапистами. Очень может статься, что мои читатели будут
исключительно из разряда читателей самых нетерпеливых, разряда, приводившего
некогда в ярость и отчаяние московский "орган женского ума" своею
неисправимою страстью "ко всему такому легонькому". Но я этим нимало не
намерен оскорбляться и вперед утешаю их, что они не услышат от меня никаких
темных намеков, мало доступных людям, не посвященным в так называемые
направления наших литературных кружков. Я полагаю, что мне только придется,
может быть, перемолвиться несколькими словами с автором "Истории
Преображенского кладбища" по поводу его взгляда на раскольничью педагогию да
с г. Аристовым насчет некоторых его выводов по предмету устройства
раскольничьих общин, о котором он писал в вашем же журнале. И то я вовсе не
вижу необходимости спорить ни с тем, ни с другим из этих авторов, а только
возьму некоторые из их показаний и, сопоставив их с ныне существующею
действительностью, постараюсь показать, что не всегда удобно судить о том,