"Ален Рене Лесаж. Похождения Жиль Бласа из Сантильяны [И]" - читать интересную книгу автора

следовало трое других, и, наконец, их собралась целая дюжина, причем
остальные тоже приходили по трое. Они были вооружены карабинами, а также
шпагами и багинетами. Мы тотчас же сообразили, что перед нами стражники
полицейского дозора, и нам не стоило особых усилий угадать, в чем
заключались их намерения. Сперва мы было собрались оказать сопротивление,
но они окружили нас в мгновение ока и внушили нам страх как своей
численностью, так и наличием огнестрельного оружия.
- Господа, - обратился к нам насмешливо начальник дозора, - мне ведомо,
с помощью какой остроумной проделки вы вырвали перстень из рук некой
авантюристки. Поистине, это - бесподобная выдумка и она заслуживает
публичной награды, каковая, конечно, вас не минует. Правосудие,
предназначившее вам апартаменты в своем дворце, не забудет вознаградить
вас за столь гениальную затею.
Эта речь весьма смутила тех, к кому относилась. Мы потеряли
самообладание и в свою очередь испытали такой же страх, какой перед тем
внушили Камиле. Фабрисио тоже был бледен и расстроен, однако сделал
попытку нас обелить.
- Сеньор, - сказал он, - у нас не было дурных намерений, а потому нам
следовало бы простить эту маленькую хитрость.
- Как, черт подери? Вы называете это маленькой хитростью? - закричал в
гневе начальник патруля. - Да ведомо ли вам, что это попахивает виселицей?
Я не говорю уж о том, что запрещается самому чинить правосудие, но вы еще
унесли шандал, ожерелье и серьги. А повесить вас следует уже за то, что вы
для этой кражи осмелились нарядиться стражниками. Этакие негодяи! Принять
обличье порядочных людей, чтоб учинить преступление! Почитайте себя
счастливцами, если вас всего-навсего пошлют косить соленую ниву (*40).
Как только он дал нам понять, что дело гораздо серьезнее, нежели нам
сперва казалось, бросились мы все гурьбой перед ним на колени и стали его
умолять, чтоб он пощадил нашу молодость. Но все просьбы оказались
тщетными. Более того, - и это было совершенно невероятно, - он отклонил
наше предложение отдать ему нитку, серьги и подсвечник, и даже отказался
от перстня, может быть, потому, что я предлагал его в присутствии теплой
компании, с которой ему пришлось бы поделиться. Словом, он остался
неумолим и, приказав обезоружить моих соратников, повел нас в городскую
тюрьму. Дорогой один из стражников сообщил мне, что старуха, жившая с
Камилой, усомнилась, действительно ли мы являемся служителями правосудия,
и выследила нас до самого питейного дома; убедившись там в правильности
своих подозрений, она решила нам отомстить и донесла обо всем дозору.
Сперва нас тщательно обыскали, отобрав при этом жемчуга, серьги и
подсвечник. Я не только лишился своего перстня, украшенного рубином с
Филиппинских островов, который, к несчастью, оказался у меня в кармане, но
мне не оставили даже и реалов, полученных в тот день за лекарские советы,
из чего я убедился, что в Вальядолиде судейские так же хорошо знают свое
дело, как и в Асторге, и что у всех этих господ одни и те же повадки.
В то время как у меня отбирали деньги и драгоценности, начальник
дозора, присутствовавший при этом, рассказывал о нашей проделке чинам,
производившим обыск. Преступление показалось им столь серьезным, что
большинство сочло нас достойными смертной казни. Другие, менее строгие,
говорили, что мы, быть может, отделаемся двумястами ударами кнута на
каждого и несколькими годами галер в придачу. В ожидании постановления