"Ален Рене Лесаж. Похождения Жиль Бласа из Сантильяны [И]" - читать интересную книгу автора

глупо, а потому я прикинулся знатоком и, подражая своему господину, с
апломбом заявил, что больная страдает недостатком транспирации и что
надлежит пустить ей кровь, ибо кровопускание служит естественной заменой
для выделения пота; кроме того, чтоб не отступать от наших правил, я
прописал ей также теплую воду.
Свой визит я сократил, насколько это было возможно, и побежал к сыну
брадобрея Нуньеса, которого встретил в тот момент, когда он выходил из
дому, чтобы исполнить какое-то поручение своего господина. Поведав ему о
своем новом приключении, я спросил, не посоветует ли он мне обратиться к
правосудию и просить об аресте Камилы.
- Что ты? - воскликнул он. - Упаси тебя господь! И не помышляй об этом:
таким способом ты не раздобудешь своего перстня. Судейские не любят
отдавать назад. Вспомни, как ты сидел в асторгской тюрьме: разве они не
присвоили себе твоей лошади, твоих денег и даже твоего платья? Нет, чтоб
вернуть алмаз, лучше прибегнуть к собственной изобретательности. Берусь
придумать какую-нибудь хитрость и поразмыслю об этом по дороге в
богадельню, где я должен сказать несколько слов тамошнему эконому от имени
своего господина. Подожди меня в нашем трактире и не теряй терпения; я
вскоре туда приду.
Я просидел там, однако, более трех часов, прежде чем он явился. Сперва
я даже его не узнал. Он не только переменил платье и заплел волосы, но еще
нацепил поддельные усы, закрывавшие ему пол-лица. На боку у него висела
длинная шпага с чашкой окружностью в добрых три фута, и он шествовал во
главе пяти человек, отличавшихся таким же решительным видом, как и он,
такими же густыми усами и такими же длинными рапирами.
- Ваш покорный слуга, сеньор Жиль Блас, - сказал он, обращаясь ко мне.
- Сеньор видит во мне альгвасила новейшей фабрикации, а в сих честных
малых, что меня сопровождают, стражников такого же сорта. Сеньору только
остается отвести нас к женщине, укравшей у него алмаз, и, клянусь честью,
мы заставим ее вернуть эту вещь.
После этих слов, из которых мне стало ясно, какую уловку задумал ради
меня Фабрисио, я обнял его и выразил ему полное одобрение по поводу его
затеи. Я приветствовал также мнимых стражников. Эти молодцы, из коих трое
оказались лакеями, а двое - подмастерьями цирюльника, принадлежали к числу
друзей Фабрисио и были приглашены им, чтоб разыграть роль полицейских
служителей. Я приказал подать вина, чтоб подпоить свою дружину, а с
наступлением ночи мы все вместе отправились к Камиле. Двери оказались на
запоре, и мы постучались. Нам отперла старуха и, приняв моих спутников за
ищеек правосудия, навестивших ее дом не без основания, она сильно
перепугалась.
- Успокойтесь, бабушка, - сказал ей Фабрисио, - мы Зашли к вам ради
пустячного дельца, с которым быстро покончим, ибо мы люди расторопные.
После этих слов мы двинулись вперед и направились в помещение болящей,
предшествуемые старухой, которая освещала нам путь свечой, воткнутой в
высокий серебряный подсвечник. Взяв этот шандал, я приблизился к постели и
дал Камиле возможность вспомнить мое лицо.
- О, коварная! - воскликнул я, - узнайте во мне слишком доверчивого
Жиль Бласа, которого вы обманули! Наконец-то, злодейка, я нашел вас после
долгих поисков! Коррехидор рассмотрел мою жалобу и поручил этому
альгвасилу арестовать вас. Сеньор начальник, - сказал я, обращаясь к