"Ален Рене Лесаж. Похождения Жиль Бласа из Сантильяны [И]" - читать интересную книгу автора

зависти, и, говоря словами Александра Македонского, - не будь я Фабрисио,
то хотел бы быть Жиль Бласом.
Желая убедить сына брадобрея Нуньеса, что он не напрасно превозносит
мою теперешнюю профессию, я показал ему реалы альгвасила и пирожника,
после чего мы отправились пропить часть из них в питейном доме. Нам подали
довольно пристойное вино, которое показалось мне лучше, чем было на самом
деле: так хотелось мне отведать этого запретного напитка. Я пил большими
глотками, и да простит мне латинский оракул, но по мере того, как вино
проникало в желудок, я чувствовал, что этот внутренний орган нисколько не
протестует против причиняемого ему поношения. Мы с Фабрисио долго
просидели в питейном доме и, как водится между лакеями, изрядно
позубоскалили насчет своих господ. Затем, заметив приближение ночи, мы
расстались, пообещав друг другу встретиться в том же месте на следующий
день после полудня.



ГЛАВА IV. Жиль Блас продолжает заниматься врачеванием с таким
же успехом, как и искусством. Приключение с найденным перстнем

Едва успел я прийти домой, как вернулся и доктор Санградо. Осведомив
его относительно больных, которых мне пришлось навестить за день, я вручил
ему восемь реалов из двенадцати, полученных мною за врачебные советы.
- Восемь реалов, - заметил он, пересчитав деньги, - это немного за два
визита; но надо брать, что дают.
На этом основании он забрал почти все, а именно шесть реалов из восьми,
и отдал мне остальные два.
- Вот тебе, Жиль Блас, - сказал он, - начни с этого свои сбережения.
Кроме того, я хочу сделать с тобой весьма выгодный для тебя уговор:
четверть того, что ты принесешь, будет принадлежать тебе. Ты не замедлишь
разбогатеть, друг мой, ибо, с божьей помощью, болезней в этом году будет,
хоть отбавляй.
У меня были все основания удовольствоваться этим дележом, ибо я
намеревался всякий день удерживать четверть того, что получал в городе, а
это плюс четвертая часть от отдаваемых доктору денег составляло, - если
только арифметика точная наука, - около половины всей выручки. От этой
перспективы рвение мое к медицине еще усилилось. На другой день после
обеда надел я снова свое ассистентское платье и вышел на промысел. Я
навестил нескольких пациентов, пригласивших меня с утра, и всем прописал
одно и то же, хотя болезни у них были разные. Пока что все шло
благополучно, и никто, слава богу, не протестовал против моих предписаний;
но как бы искусно врач ни лечил, всегда найдутся хулители и завистники. А
именно, зашел я после этого к бакалейщику, у которого сын страдал
водянкой, и застал там одного черномазого лекаришку, по имени Кучильо
(*38), которого привел к больному кто-то из родственников хозяина. Я
отвесил глубокие поклоны всем присутствующим, а в особенности врачу,
которого, как я догадывался, пригласили, чтоб спросить у него совета по
поводу данной болезни.
Он поклонился мне с величайшей серьезностью и затем, поглядев на меня
весьма пристально, сказал: