"Д.М.Леонова. Воспоминания артистки императорских театров " - читать интересную книгу автора

Речка, помнится мне, была не широкая, берега совершенно плоские,
покрытые свежей растительностью только что распустившихся деревьев и кустов,
так как это было в мае месяце, и между них какие-то птички, беспрестанное
чириканье которых пугало матушку; они предвещали, по словам ее, дождь.
Действительно, ночью пошел проливной дождь. Хорошо помню, как матушка и отец
укрывали нас, меня и брата, от дождя. Утром, проснувшись рано, мы с
удовольствием увидали, что погода прояснилась, а матушка сказала нам:
"Знаете, детки, что случилось, задний плот, на который хотели посадить нас,
в эту ночь весь расплылся!" И так судьба спасла нас.
Вот вдали показалась на пригорке живописная деревня. Здесь плоты должны
были остановиться, чтобы сделать запас провизии и развести огонь. За огнем
надо было идти в деревню и так как я была шустрая девочка, то и вызвалась
сбегать за огнем. В то время спичек еще не было, а для добывания огня
употребляли огниво и трут. Достав все это, бегу я в восторге обратно. К
удивлению моему, дорога кажется мне несравненно длиннее. Вспоминается также,
что лесу не было, а я вижу перед собой маленький лесок, хочу вернуться,
сзади лес еще выше, иду дальше, все лес и лес! Тут поняла я, что
заблудилась, начинаю плакать и с отчаяния не знаю что делать. Вдруг слышу,
что несколько голосов вдали кричат: ау, ау! Оказалось, что я
пробежала плоты, не заметив их, так как они стояли у самого берега,
отвесного в этом месте, и с дороги их не было видно. Родители же мои видели,
как я пробежала из деревни, догадались, что я сбилась с дороги и тотчас же
пустились в погоню за мной. После небольшой остановки, мы двинулись в
дальнейшее путешествие. Плыли по какому-то озеру, название которого не
помню, и этим озером водяное путешествие наше окончилось. Мы приехали в
деревню, где должны были дожидаться санного пути, чтобы ехать в Тверь, где
нужно было достать мне метрическое свидетельство.
Здесь, в ожидании зимнего пути, родители мои понемногу приготовлялись к
дороге. Приобрели лошадь и крытую кибиточку, и как только санный путь
установился, мы, уложив в эту кибиточку все наше имущество и поместившись в
ней вчетвером, отправились в Тверь.
Из переезда этого смутно помню только наш незатейливый экипаж, а из
слов матушки знаю, что дорогой я была очень больна. У меня было сильнейшее
горячечное состояние. Надежды на выздоровление мое не было никакой; родители
отчаивались довести меня живой до Твери. Но Господь спас меня. Не смотря на
то, что при сильнейшем жаре, какой был у меня, приходилось держать меня на
морозе и что никакой медицинской помощи достать было негде, к приезду нашему
в Тверь здоровье мое стало поправляться.
В Твери оставались мы недолго, проживать было не на что, да и надо было
пользоваться санным путем, чтобы доехать до Петербурга, так что, выправив
мое метрическое свидетельство, отец тотчас же позаботился о возможности
продолжать наш путь. Средство к этому опять было то же, к которому он и
раньше бывал вынужден прибегать, именно: он достал несколько
рекомендательных писем к помещикам, через имения которых предполагался наш
маршрут. Нас предупреждали, чтобы мы ехали проселком, а не большой дорогой,
потому что по большой дороге существовали в то время разбои. Мы и ехали
проселком от одной деревни до другой, от одного имения до другого. Отец
сидел на козлах, а мы в кибитке, часто окоченев от холода, когда переезды
бывали слишком длинные; да и вообще езда наша на одной лошади была
медленная; приходилось особенно беречь и щадить это доброе, терпеливое