"К.Н.Леонтьев. Сутки в ауле Биюк-Дорте " - читать интересную книгу автора

- Слушай: ты завтра лежи, а я тебе кофе сама сварю... пойду в сени и,
вместе с Карповым, сварю тебе кофе.

- Нельзя лежать, Катя; завтра надо рано к полковнику...

- Рано-рано проснись и лежи, а я пойду в сени, надену на голову голубой
платочек и пойду варить кофе. Карпов сказал мне, что этот платочек очень ко
мне идет.

- Так ты и Карпова хочешь с ума свести? Да перестань масло руками
брать... Разве нет ножа, Катя? Как тебе не стыдно!

- Ну, вот, тебе противно? Мне от тебя ничего не противно! Такой ты!
такой! Хорошо!

- Катя! душка моя, Катя! Я только так... стыдно руками... Если хочешь,
хоть ножку поставь в масло, я съем его!

Послышался звонкий и продолжительный поцалуй.

- Карпов! Поди, посмотри на дворе, темно или нет...

Слушавшие бросились со всех ног прочь, шагах в двадцати
приостановились, посмотрели друг на друга в темноте и пошли дальше.

- Что это за идиллия? - не без досады спросил Муратов, - который не
интересовался в эту минуту ничем, кроме удобного ночлега, и, конечно, одна
учтивость воздержала его от громкого ропота на остановку.

- Это, видишь, - сказал гусар, - квартира одного подпоручика... Митя
Деянов зовут его. Отличнейший малый был, да вот запутался... влюблен. И
представь, никто здесь не может решить, откуда она! Живет у него с неделю и
выходит даже в поле с ним гулять... Хата на краю самом: так оно через
деревню и идти нет нужды; всегда чорным вуалем покрыта... Деньщик-осел
только хохочет, как спросишь, а сказать, кто она, не скажет... "не знаю" да
и только!

- Уж и я, - заметил Житомiрский, - пробовал один раз без него отворить
дверь... В дверях есть такая дирочка, и в нее продета веревочка... верно,
изнутри гвоздиком засунуто... Я палец совал, думал, что достану гвоздик -
нет, никак не мог! Он сам, впрочем, такой юноша... Всего двадцать один год!

Муратову было по-прежнему все равно.

Пришли на квартиру Житомiрского.

Комната, принадлежавшая смотрителю, была низка, как и все татарские
комнаты. Потолка не было, но трехугольный навес крыши был подложен (должно
быть, для тепла) лубками. Большие поперечные перекладины и полочки,