"К.Н.Леонтьев. Сфакиот " - читать интересную книгу автора

КОНСТАНТИН ЛЕОНТЬЕВ

Сфакиот*


РАССКАЗ ИЗ КРИТСКОЙ ЖИЗНИ

I

Незадолго пред критским восстанием 1866 года. Весна. Большое село на
одном из островов Архипелага. Белые, чистые каменные домики в зелени
персиковых, апельсинных и миндальных деревьев, с плоскими террасами вместо
кровель. Тихое море и дикие, пустынные скалы в стороне; по другую сторону
виден целый лес маслин, узловатые стволы и седая зелень, как у вербы. Небо
чисто. Вечереет. Вдали город, которого здания все больше и больше краснеют
от зари, занимающейся за морем.
На дворе небольшого дома, с восхитительным видом на море и берега,
сидят беседуя молодые новобрачные: Яни Полудаки и жена его Аргирб (то есть
серебряная). Ему двадцать пять лет, ей семнадцать с небольшим. Он критянин,
родом из Сфакийских или Белых Гор, переселился на другой остров, на родину
своей новобрачной и в ее приданый домик.
Яни очень высок, легок в движениях, силен и красив; он белокурый и с
голубыми глазами и потому кажется еще моложе своих лет. Но в нем виден воин
по духу и паликар настоящий. Одет так, как одеваются молодцы на греческих
островах, в длинную феску и широкие шальвары, подобранные под колена.
Аргиро напротив того: брюнетка, среднего роста; черты лица ее
чрезвычайно нежны и строго-правильны; глаза ее велики и необыкновенно черны.
В лице ее смесь чего-то простодушного, детски-серьезного и вместе с тем по
временам лукавого. Одета она почти по-европейски, довольно скромно. Дикого
цвета шерстяная юбка, красная гарибальдийская рубашка и темный печатный
платочек на голове.
Яни сидит на дворе своем на стуле, курит и пьет кофе, возвратившсь из
лавки, в которой он целый день торговал. Аргиро стоит пред ним с подносом,
опершись на стол; они долго молча смеются, глядя друг на друга.
Яни, с сияющим от счастья лицом. - Аида! Аргиро моя, поди ко мне
поближе, сядь поближе около твоего мужа. Ну, теперь тебе хорошо? Скажи мне,
Аргиро, моя голубица, сколько тебе лет? Я считаю, что тебе нет еще
восемнадцати.
Аргиро, садясь. - Перешло за семнадцать этой осенью. Что тебе?
Яни. - Тебе семнадцать, а мне двадцать пять. Давай считать, у нас
теперь шестьдесят шестой год, а в шестьдесят первом мне было двадцать лет. -
Молча глядит на нее и, вздыхая, приближает ее к себе. - Ты не знаешь, собака
Аргиро, как я за тебя и за чорные глаза твои умираю! Все мне в тебе
нравится. Аида, милая моя, сделай еще такое сердитое лицо.
Аргиро смеется. - Не могу теперь, не могу.
Яни. - Знаешь, задушу я тебя когда-нибудь, анафемский час твоего
рожденья! Весенний цветочек ты мой; воздух около тебя и тот для меня лучше
всякой розы! Такая у меня к тебе любовь! Что делать. В этом нет и греха,
потому что мы венчались с тобою. Правда ведь? А то, что ты говоришь про Крит
наш и про братнину жену, это дело старое. Что я был влюблен, это правда. И