"К.Н.Леонтьев. Сфакиот " - читать интересную книгу автора

что я отравился, и это тоже правда, моя свечечка ты разубранная,
разукрашенная!.. Не сердись, не сердись же, радость ты души моей, сокровище
ты мое, не сердись. Не уходи с колен моих. Не огорчай мужа, прошу я тебя,
моя душенька. Посмотри сюда. Взгляни, жасмин мой садовый, чем я не муж
молодой? Полюбуйся... Лицо белое и румяное у меня, ростом кто у вас выше
меня? У кого глаза синие такие, как у мужа твоего, Аргиро, несчастная твоя
голова! Волосики у меня белокурые, еще понежнее твоих будут, цыганка ты
чорная. Рука моя... Постой немного; отодвинься, дай мне вытянуть руку эту.
Гляди теперь. Разве не ужас моя рука? Только на войну мне идти, - не правда
ли? - помолчав, вздыхает. - Я очень в тебя влюблен, Аргиро моя! На муле
утром еду в город - ты на уме; думаю, как я вечером к тебе возвращусь; в
лавке масло продаю, думаю о том, как я видел тебя раз под маслиной еще
прежде, когда ты и не выросши была. Видишь, я честность твою в тебе люблю и
обожаю. Нравится мне очень, что ты, кроме меня, жениха своего, никогда ни на
одного молодца и смотреть не хотела. А мало ли у вас тут их? Все дети
красивые и лихие. Все "деликанлы"[1], если так, для примера, по-турецки
сказать. Да! Честность твоего поведения мне нравится. И я скажу тебе,
золотая моя, что если ты меня обманешь, то я к деспоту[2] разводиться не
пойду, как другие, а возьму я тебя вот так за эту косу твою, выну пистолет
из-за пояса красного моего и убью тебя. И разрежу потом мертвую псицу я тебя
на четыре части и на четыре стороны далеко заброшу куски. А головку твою
красивую я, за волосики взяв и слезами моими омывая, снесу и опущу в самое
море, чтобы никто не видал, как она портиться будет и как будет гнить твое
нежное личико... А там пусть паша сошлет меня работать в Виддин, на дальний
Дунай, или пусть повесят меня за это турки у стен крепостных. И я буду
висеть - молодец, как гроздие виноградное качаясь. И скажут все люди,
проходя мимо: "Это тот самый наш Янаки, тот Полудаки висит как виноградное
гроздие и качается, который жену свою милую Аргиро пистолетом, взяв за косу,
умертвил и разрезал ее потом на четыре куска, а головку красивую в море
отнес, омывая с нее слезами теплую кровь!.." Вот как я за мою честь сердит и
зол... А ты ничуть даже, бре! не боишься, я вижу. Аман! голова твоя
глупенькая! Не боишься?.. Ты ее пугаешь, а она все молчит и ласкается... А
что ты не боишься моих угроз - это, пожалуй, тоже не дурно. Ты, значит это,
говоришь: "Что мне бояться? Могу я ему изменить разве?" А я тебе, моя
дорогая, вот что скажу. Влюблен я был в эту Афродиту, которая за братом моим
замужем, и отравиться хотел, все это правда; только женился я на тебе все
равно, как ты за меня замуж выходила, безгрешным мальчиком и таким невинным,
что меня можно бы сейчас в иеромонахи на Святой Горе посвятить[3]...
Понимаешь? апрельский цветочек ты мой, гвоздичка моя несравненная. Я
согласен рассказать тебе об этих прошлых делах и о любви этой моей... Только
ты не ревнуй, потому что это все прошло и теперь пусть ослепну я и пусть
душа моя не спасется, если я тебе, царевна моя и супруга, обвенчанная попом,
когда-нибудь даже в помысле изменю! Поняла? Слушай же! Сядь получше... Вот
так!


II

Яни. - Что ж, рассказывать?
Аргиро. - Говори, говори! Давно я хочу все это знать.