"К.Н.Леонтьев. Хризо" - читать интересную книгу автора

Рустем-эффенди.
Отец сказал свое имя.
- А! Милости просим! Огня, огня! Да потише, чтобы соседи не слышали.
Накормили, обогрели отца; навьючили ему на мула хлеба, сыру, табаку
дали и отпустили, а Рустем-эффенди сказал ему на дорогу:
- Да спасет себя Бог, несчастный!
Только тетка-старуха, мать Рустема, вышла к отцу и долго ругала его и
всех греков; проклинала и веру нашу, и нас самих, и всех гяуров, только все
по-гречески и тихо, чтобы соседи не услыхали.
Вот с тех пор и дружба их. У Рустема-эффенди один только сын, тот
Хафуз, о котором я уже писал. Такой он славный малый и молодец! Конечно, как
и все здесь, человек простой, по-французски не знает, платья европейского не
носит. Но по-восточному он довольно образован: по-турецки учился, что здесь
очень редко, и по-арабски читает хорошо. Между турками он слывет за ученого
юношу. Мы с ним в детстве были самыми душевными друзьями; без Йоргаки Хафуз
не хотел играть и без Ха-фуза Йоргаки. Первое наше удовольствие было
босиком, засучив шаровары, морских ежей ловить в море, около камней;
разрежем их и едим.
Только раз мы поссорились, и то я был виноват.
У меня была страсть камнями в других детей бросать. Сколько раз меня за
это бил отец, привязывал руками к столбу и чубуком бил по пальцам, а все я
не исправлялся. Раз я говорю Хафузу:
- Стань подальше, Хафуз, я в тебя камнем брошу.
- Не бросишь, - говорит Хафуз, - не смеешь. Я отцу скажу.
- Я твоего отца не боюсь; у меня тоже отец есть. Паликар! Скольких
турок избил на войне!
- Твой отец гяур, а мой - Рустем-эффенди.
Я как швырну в него камнем и прошиб ему голову. Потекла кровь; Хафуз
побежал домой с плачем, а я, чуть живой от страха, тоже домой бегу и
спрятался в кладовой, где уголь клали. Слышу, ищут меня, отец кричит:
- Где этот негодяй! Постой-ка, я его палками вздую так, что и руки
прочь отшибу!
А мать просит:
- Оставь, оставь, не пугай. Ведь он ребенок. Лучше, дай, я его сама
отведу к Рустему-эффенди; пусть попросит прощенья.
- Нет, - говорит отец, - чтоб он был проклят! Чтобы душа его не
спаслась!
- Не греши! - говорит мать. - Подумай, каково мне слушать!
Ушел, наконец, отец искать меня у соседей, а я к матери и вышел; она,
не сказав ни слова, схватила меня за руку и бегом побежала со мной к
Рустему-эффенди другою дорогой, чтоб отец не встретился.
Плачу я, думаю: последний мой час настал!
Пришел. Рустем-эффенди сидит на диване, курит наргиле; суровый такой,
печальный, жена его (красавица была) плачет тоже на диване; а Хафуз лежит;
головка обвязана, к отцу на колени прилег, отец его обнял. Как вошла моя
мать, как увидал меня Хафуз, так сейчас и закричал: "Йоргаки! Йоргаки
пришел..." И как захохочет с радости, и язык мне показал.
Мать моя поклонилась низко Рустему и полу платья его поцеловала. Рустем
все сурово глядит. Я зарыдал, а Хафуз кинулся ко мне и ну меня целовать:
"Йоргаки! говорит, море (глупый) Йоргаки! зажила моя головка!" Мать меня