"К.Н.Леонтьев. Хризо" - читать интересную книгу автора

- У вас кровь горячая, а сердце холодное; а у меня кровь холодная, а
сердце горячее, - отвечала она. - Скоро придет любовь, скоро и уйдет; я
хочу, чтоб она долго, долго длилась!
Вот какова она! Вот школа терпенья, друг мой! Посуди ты сам! Прощай!
Твой H-с.

P. S. Сейчас вернулся от нее. Я в восторге! Я решился поцеловать ее
насильно... и не раз, а сто, тысячу раз. Она слегка сопротивлялась. Я думал:
кончено! скажет она: "Так-то вы уважаете меня. Идите вон". Ничуть не бывало!
Лицо ее горело; но сама она была на вид покойна; села на диван, взяла работу
и спросила: "Вы в Афинах никогда не бывали?"
Я даже не ответил ей на это и вне себя от радости ушел домой. Вот она
какая!
Июнь.

Поздравь, поздравь меня, мой друг, она меня любит, она моя! Даже
холодность ее, и та восхищает меня! Когда я осыпаю ее ласками, она молча
смотрит на меня, так тихо, как будто хочет сказать: "Что с тобой? Это так
просто и в порядке вещей!"
Когда, на рассвете, я пробирался от нее домой по садам и видел еще
спящее очаровательное селенье наше, дальний город и море, и зелень, - мне
пришла непростительная для грека мысль... Я думал: "О! пусть хоть век
царствуют над нами турки, лишь бы все греки были счастливы как я!"
Прощай и не жди писем долго.
Июнь.

Все хорошо. Но глаз коршуна все внимательнее и внимательнее следит за
нами.
Уже Ревекка жаловалась мне на замечания злой старухи. Она грозится
написать сыну и звать его сюда. Сам банкир предобрый старичок и не алчный; и
Ревекку любит, и меня; но боится коршуна. Я сумел понравиться ему, он живал
когда-то в Константинополе и любит хвалиться своими связями и тем, что не
раз в белых перчатках езжал на посольские балы.
- С тех пор, - говорил он, - я и стал благородный. В Константинополе
такой обычай: кто бывает у посланников, тот благородный.
Того банкира, который доставал ему билеты на балы, он зовет
"благодетель".
На этой-то струне его сердца я и постараюсь чаще играть, чтобы привлечь
его на нашу сторону; Ревекка делает то же.
Недавно она спросила у него при мне (но без старухи) позволенье связать
мне кисет.
- Везде делают для знакомых работы. Вы, я знаю, человек образованный,
позволите; но я боюсь свекрови.
- А ты ей не показывай, - сказал, смеясь, старик. - Наши старые женщины
ослы; политического обращения не имеют. Сами говорить не умеют и думают, что
как сел мужчина около женщины да посмеялся, так значит дурное что-нибудь и
задумал. - Потом с беспокойством прибавил: - Ты смотри, Ревекка! Не
показывай ей ничего, знаешь... Порода их вся пресердитая! Отец ее даже с
турками ссоры заводил...
- А вы бы не спускали ей, - сказал я.