"К.Н.Леонтьев. Египетский голубь" - читать интересную книгу автора

Поверенный в делах и все чиновники посольства готовились встретить
начальника, надели фраки. Было дано уже как-то знать, что "Тамань" вступила
в пролив. Я не принадлежал к посольству, не искал присоединиться к этой
свите, хотя бы мне никто, конечно, этого бы не запретил.

Не знаю и не помню почему, я предпочел пойти на квартиру того казначея
Т., который так сердился на неожиданно умершего болгарина, и смотреть оттуда
на въезд и встречу из окна. Т. сам, приглашая меня воспользоваться его
окнами, отворенными прямо на прекрасную набережную Буюк-Дере, предупредил
меня, что я найду у него гостей.

- Un certain Antoniadi Chiote.[1] Brave homme quant au fond; mais
anglomane comme un sot! - сказал он с мрачною энергией и прибавил
подмигивая: - Possedant du reste une femme, une jolie femme, dont vous me
donnerez des nouvelles, je veux bien l'esperer! - И притопнув значительно
ногой, толстяк надел круглую шляпу и удалился поспешно, потому что
поверенный в делах его давно ждал.

Я пошел к нему на квартиру и увидал там этих "гостей".

Была тут одна пожилая, почтенная дама; гречанка тоже и, как сам хозяин,
римского исповедания; двоюродная ему сестра; не знаю, почему-то она давно
уже носила траур. Я ее знал и прежде, и мне очень нравилась ее приятная и
благородная наружность. Седые волосы и бледное лицо; плавная и величавая
походка, чорная одежда печали и тонкие черты лица, милая моложавая улыбка,
несколько лукавая - все это вместе располагало меня к ней, хотя я встречал
ее редко и еще реже имел случай с ней говорить.

Она сидела на диване рядом с другою дамой, тоже не молодою.

Эта другая дама была совсем иного рода. Я ее видел в первый раз. Одета
она была недурно и сообразно с годами и держала себя очень скромно. И
несмотря на все это, в ее наружности было что-то подозрительное, приторное и
отталкивающее. Она была очень бела, бледна и несвежа; волосы ее были светлы,
как лен, черты лица неправильны и некрасивы; губы тонки, а веки очень
красны. Она придавала себе сентиментальный вид. Взглянув на нее, я разом
вспомнил о трех очень далеких друг от друга образах - о белом кролике с
розовыми глазами, о какой-нибудь несчастной, никем на свете не любимой и
некрасивой старой девушке и еще о начальнике султанских не чорных, а белых
евнухов... мне хотелось поклониться ей и сказать:

- Здравствуйте, m-lle Кызлар-агаси!..

Но она была не девица, а вдова из Одессы, приятельница г-жи Антониади,
безо всякого определенного общественного положения.

- Madame Игнатович, ваша соотечественница, из Одессы, приятельница
madame Антониади, - сказала кузина хозяина, знакомя меня с ней.

И фамилия эта самая, Игнатович, была такая неопределенная, она могла