"Леонид Леонов. Саранча" - читать интересную книгу автора

Баче-Сакао и заберет все. Так велит бог.
Иногда они приводили для пущего устрашения строки из Корана:
- Дом насилия будет разрушен, хотя бы он был домом Милосердного; кровь
злодея будет испита, хотя бы она текла из сердца Милосердного.
Никто не разумел, кощунство ли отчаянья или мудрость злобы копошится в
их расслабленных устах, - тем зловещей перед лицом такого бедствия звучало
имя Милосердного.
Население бездействовало, людей на местах не хва- [547] тало, а способы
борьбы были еще не проверены. В Джанаязы поджигали керосиновые тряпки и,
подобно огненному неводу, волокли их на веревках через самую гущу
наступающего косяка ползучей саранчи, кулиги. Надо надеяться, пошутил
кто-то, что зрелище таких костров, по крайней мере, портит настроение
насекомым. В Сахар-Камаклы пытались применять опрыскивание горючими смесями;
ночами осатанелых людей чрезвычайно тешили длинные струи жидкого пламени и
прыжки пылающих саранчуков, но до Баку было далеко, а зараженные поля,
казалось, не имели края. В Маматани саранчу заливали кипятком, в Карамелаке
ее укатывали шоссейными катками, в Хамарли просто топтали ногами. В
Хатыб-Куле к районному чусару явился неизвестный беглый кустарь не местного
происхождения, бежавший, по его словам, от фининспектора, и предложил за
одну бутылку водки передать секрет поголовного уничтожения саранчи. Чусар
тосковал от бессилия, чусар решился на потрату, и тогда забулдыга
посоветовал мобилизовать мушиные листы по всему Союзу республик и,
предварительно замочив их на плоских блюдечках, выставить перед самыми
кулигами. Как ни странно, сумасбродная эта идея имела свой определенный
успех. Чусар испробовал приманку из парижской зелени, патоки и извести.
Саранча отменно дохла, пока имелись припасы, а другого способа забулдыга
изобрести не успел: его настиг все-таки московский фининспектор.
Сводки, продолжавшие поступать в штаб чусара, содержали мало
утешительных известий... Оазисы Туркмении почти сплошь расположены по ее
границам; зараженные места заливались на карте жидким акварельным кармином;
к началу июня вся Туркмения оделась в ярко-розовое кольцо.
Самые сводки в особенности интересны были тем, что отражали личность
того или иного корреспондента.
"Из Каракумов. Саранчовая. Медленно движется, желтая и большая, жрет
все на пути по фронту в четырнадцать километров".
"Из Сурназли. Саранчовая. Копия ГПУ. Уничтожено тридцать процентов
хлопчатника. Десятый раз требую патоку, лопаты, парижскую зелень. Близится
линька во второй возраст".
"Из Аликадыма. Саранчовая. Седьмые сутки движется саранча среднего
роста и чуть постарше".
"Из Аджи. Саранчовая. Прилетела. Плотность трид- [548] цать пять на
квадраметр. Наблюдается весьма энергичное спариванье".
"Из Серахса. Саранчовая. Осела на площади в шестьдесят три квадратных
километра. Закладывает кубышки. Ждем, что будет дальше".
"Из Каяклы. Саранчовая, вне очереди. Настоящим доношу, что здесь
заражено восемь тысяч гектаров, а плотность отложения две тысячи на метр.
Ведем точный учет. Выпускаем стенгазету "Красный саранчист". Чувствуется
недостаток в канцелярских принадлежностях".
"Из Пулихатуна. Саранчовая... Уничтожено посевов тысяча пятьсот
гектаров. Разбросанность кулиг и политическая контрагитация ишанов очень