"Донна Леон. Смерть в "Ла Фениче" ("Комиссар Гвидо Брунетти" #1)" - читать интересную книгу автора

в тех же классах называют "демонстрацией трепета перед гением".
И, словно промерзший ручей под лучами мартовского солнца, ледяной гнев
Экевесте таял под напором страстной лести Брунетти. С некоторым усилием
поднявшись с кресла, молодой тенор вежливо кивнул.
- С кем имею честь? - спросил он с легким акцентом.
- Комиссар Брунетти. Я из полиции, синьор - я тут по поводу этого
огорчительнейшего происшествия.
- Ах, да-да, - отозвался его собеседник так, словно что-то когда-то
слышал о полиции, но так давно, что успел позабыть, чем она, собственно,
занимается. - Так вы, значит, приехали сюда из-за всей этой... - он
замолчал, вяло поведя рукой, словно рассчитывая, что кто-то просуфлирует ему
нужное слово, - ...этой неприятной истории с маэстро.
- Да, именно так. В высшей степени неприятной и огорчительной, -
лопотал Брунетти, все время пристально глядя в глаза тенору. - Не затруднит
ли вас ответить на несколько вопросов?
- Разумеется, нет, - ответствовал Экевесте, грациозно опускаясь в свое
кресло, успев при этом поддернуть брюки на коленях, дабы не повредить их
остро наглаженные стрелки. - Я буду рад вам помочь. Его смерть -
колоссальная утрата для всего музыкального мира.
Перед лицом этой сокрушительной пошлости комиссара хватило лишь на
немой почтительный кивок, после которого он отважился спросить:
- В котором часу вы сегодня прибыли в театр?
Экевесте призадумался:
- Пожалуй, около половины восьмого. Я опоздал. Задержался. Вы меня
понимаете? - произнес он с таким выражением, что возникла совершенно
отчетливая, картинка; как волей-неволей приходится выскальзывать из смятых
простыней и дивных женских объятий.
- А почему вы опоздали? - спросил Брунетти, прекрасно понимая, что
именно этого-то от него и не ждут, но ведь интересно же- как изменится
картинка после вопроса.
- Я ходил стричься, - ответил тенор.
- А не назовете фамилию вашего парикмахера? - вежливо полюбопытствовал
Брунетти.
Тенор назвал парикмахерскую всего в нескольких кварталах от театра.
Брунетти покосился на Фоллина, тот записал. Пусть завтра проверит.
- А когда вы приехали в театр, вы видели маэстро?
- Нет, нет. Не видел.
- То есть вы не видели его в семь тридцать вечера, когда прибыли в
театр?
- Нет. Насколько я помню.
- А вы вообще кого-нибудь видели или говорили с кем-нибудь, когда
прибыли?
- Нет. Никого не было.
И не успел Брунетти заметить, что это несколько странно, как Экевесте
пояснил:
- Видите ли, я прошел сюда не через служебный вход, а через оркестр.
- Я и не представлял себе, что это можно, - признался Брунетти и стал
прикидывать, как оттуда пройти за кулисы.
- Понимаете, - Экевесте опустил взгляд на свои сцепленные пальцы, -
вообще-то нельзя, но у меня есть приятель-капельдинер, и меня он пускает,