"Донна Леон. Смерть в чужой стране" - читать интересную книгу автора

На это Риццарди кивнул и хмыкнул. Сморщенная кожа рук сказала ему,
насколько поздно.
- Похоже, он уже давно в воде, Этторе. Но я уверен, ты скажешь точнее.
Приняв этот комплимент как должное, Риццарди вплотную занялся трупом.
Когда он наклонился над ним, шепот в толпе стал еще более шипящим. Он не
обратил на это внимания, осторожно поставил свою сумку на сухое место
рядом с телом, и нагнулся над ним.
Брунетти повернулся и пошел туда, куда полицейские оттеснили первые
ряды собравшихся.
- Вы уже сообщили ваши имена и адреса - теперь можете идти. Больше тут
смотреть не на что. Значит, ступайте, ступайте отсюда все. - Старик с
седой бородой, присев, выглядывал из-за спины Брунетти, стараясь увидеть,
что делает с телом врач. - Я же сказал: вы можете идти, - обратился
Брунетти прямо к этому старику.
Тот выпрямился, безразлично глянул на Брунетти, потом снова нагнулся,
интересуясь исключительно действиями врача. Какая-то старуха сердито
потянула за поводок своего терьера и ушла, явно возмущенная очередным
проявлением полицейской грубости. Люди в форме медленно двигались в толпе,
словом или осторожным прикосновением к плечу заставляя каждого повернуться
и уйти, постепенно очищая место для полиции. Последним отступил бородатый
старик, но отошел не дальше чугунного ограждения у подножия статуи
Коллеони, к которому и прислонился, намереваясь стоять там до упора,
отстаивая свои гражданские права.
- Гвидо, подойди сюда на минутку, - окликнул комиссара Риццарди.
Брунетти повернулся, подошел и стал рядом с врачом, который, стоя на
коленях, расстегнул рубашку на покойнике. На левом боку, примерно в пяти
дюймах над талией, Брунетти увидел горизонтальную зубчатую по краям черту,
кожа вокруг которой была странного серовато-синего цвета. Он опустился на
колени рядом с Риццарди в холодную лужу, чтобы взглянуть на это поближе.
Порез был длиной с его большой палец и, вероятно, потому, что тело долго
пробыло в воде, теперь широко раскрылся.
- Это не турист, который напился и упал в канал, Гвидо.
Брунетти кивнул, молча соглашаясь.
- Чем можно было сделать вот такое? - спросил он, кивая на рану.
- Ножом. С широким лезвием. И тот, кто это сделал, был либо очень умел,
либо очень удачлив.
- Почему? - спросил Брунетти.
- Мне бы не хотелось строить догадки. Сначала надо сделать вскрытие и
исследовать все, как положено, - сказал Риццарди. - Однако, насколько я
могу судить, удар был нанесен под таким углом, что лезвие прошло прямо к
сердцу.
Никаких ребер на пути. Ничего. Легкий удар, легкое нажатие, и он мертв.
- И Риццарди повторил: - Тут либо умение, либо удача.
Брунетти видел только ширину раны; он понятия не имел о том, какой путь
проделал нож внутри тела.
- А это не могло быть что-то еще? В смысле - кроме ножа?
- Не скажу точно, пока внимательно не исследую внутренние ткани, но
вряд ли.
- Так может, если нож не дошел до сердца, парня утопили?
Риццарди сел на корточки, аккуратно подвернув под себя полы плаща,