"Донна Леон. Неизвестный венецианец " - читать интересную книгу автора

затем, с куда большим интересом, спросил: - Ты уверен, что соус не слишком
острый?
Брунетти отрицательно покачал головой и прикончил вторую порцию. Видя,
что Падовани тянется за большой ложкой, Брунетти закрыл ладонями свою
тарелку.
- Ешь, а то больше почти ничего нет, - настаивал хозяин.
- Нет, правда, хватит, Дамиано.
- Ну как хочешь. Только пусть Паола не ругает меня потом, что я уморил
тебя голодом.
Он взял обе тарелки и пошел на кухню. Прежде чем снова усесться за
стол, он два раза уходил и возвращался. В первый раз он принес жареную
грудку индейки, завернутую в pancetta, с картофельным гарниром, а затем
большое блюдо тушенного в оливковом масле перца и салатницу, полную свежих
овощей и зелени.
- Ну вот, это все, - объявил он, и Брунетти послышалось в этом
извинение за столь скромное угощение.
Брунетти положил себе мяса с картошкой. Падовани наполнил бокалы и тоже
принялся за индейку с картофелем.
- Креспо, я полагаю, родом из Мантуи. Года четыре назад он поехал в
Падую учиться на фармацевта, но быстро понял, что, следуя своим природным
наклонностям, он добьется гораздо больших успехов в жизни, чем если будет
грызть науки, и что лучше всего найти какого-нибудь состоятельного
господина, который станет его содержать, купит ему квартиру, машину, будет
оплачивать счета и все такое. Взамен от него потребуются сущие пустяки.
Изредка, когда патрону удастся улизнуть на минутку с работы, с совещания в
городском совете, и от жены, они будут проводить время вместе. В то время
ему было лет восемнадцать. И он был прехорошенький.
Падовани замер на мгновение, подняв вилку.
- Знаешь, он напомнил мне Вакха у Караваджо - прекрасный, но слишком
искушенный и уже отчасти порочный. - Падовани положил перец Брунетти, потом
себе. - Последнее, что я слышал о нем, так это то, что он связался с
каким-то бухгалтером из Тревизо, а потом бухгалтер его крепко избил и
выгнал, поскольку Франко - неисправимый потаскун. Не знаю, с чего он подался
в трансвеститы. Я никогда не понимал, что в них толку. Если уж ты хочешь
бабу, так бери бабу.
- Возможно, это род самообмана. Человек желает верить, что это
женщина, - предположил Брунетти, вспомнив теорию Паолы. Теперь она
представлялась ему не лишенной смысла.
- Вероятно. Но как это печально, а? - Падовани, отставив тарелку,
откинулся на спинку кресла. - Мы и так все время себе врем - в любви, в
поступках, в мыслях. Но хоть в постели-то можно не врать? Господи, это не
так уж и трудно. - Он взял салат, посолил, добавил оливкового масла и
напоследок сбрызнул уксусом.
Брунетти отдал ему свою тарелку и взамен получил тарелку для салата.
Падовани подвинул ему салатницу:
- Угощайся. Десерта не будет. Только фрукты.
- К счастью, я неприхотлив, - пошутил Брунетти.
Падовани рассмеялся.
Брунетти положил себе две ложки салата, а Падовани себе - и того
меньше.