"Евгений Ленский. Вокруг предела" - читать интересную книгу автора

Трофимов хладнокровно предоставил его ускорению свободного падения и поймал
только у самой земли. Другой удирал молча, но не менее стремительно.
Когда топот и крики затихли, Трофимов сел на бровку тротуара и
задумался. То, что его возможности превосходят все мыслимое, он знал и до
этого. Но теперь они еще расширились, они стали появляться не неожиданно, не
сами по себе, а по вызову. Возможно, они - не предел, возможно, ему доступно
и что-то еще. Оказавшаяся в своей стихий логическая часть мозга работала
вовсю. Отсюда вопрос - природа этих способностей? Ответ - непостижима.
Трофимов по мере сил следил за наукой. Он мог не знать и не знал
частностей, деталей, но здесь затрагивались основы, причем не только наук,
но всего человеческого мироздания. Хорошо: Но цель? Для какой цели он может
использовать эти способности? Тысячи пассажиров Аэрофлота не знают, как
устроен самолет, но ведь летают? Один другого перегоняя, замелькали в его
голове планы. Все смешалось: нерукотворные, реки в пустыне и мусорные баки
во дворах, дождь в период уборки урожая и бородавки на носу директора школы,
очередной военный конфликт в районе Африканского рога, выбросы Норильского
комбината в атмосферу, растущая в городах преступность и некрасивая, пустая
"Доска Почета" напротив того места, где он сидел. Калейдоскоп... воробьи
вперемешку со слонами.... И только тогда, когда на холодном асфальте ему
представилась Катя, перенесенная прямо с постели, Трофимов опомнился.
Точнее, пришло Знание, еще не все, это он чувствовал, но самое
необходимое. Оно не составляло цельной картины, не увязываясь в логическую
систему, но давало опору и какое-то направление поиска. Знание было
изначальным, Трофимов словно бы вспоминал. Например то, что Силы ему не
даны, а вернулись. Откуда вернулись? Когда они были раньше? - не унимался
голос логики: Или... Возможно ли противодействие ("Чье противодействие?") и
не будет ли оно сильнее действия? И, наконец, появилась мысль, что силы его
поистине глобальны.
Эта, последняя мысль окончательно погубила голос логики. Трофимов был
обычным человеком, во всяком случае мыслил, как обычный человек. Он никогда
особенно не интересовался политикой, а в институте избегал студенческого
научного общества. Глобальные же силы предполагали возможность глобального
действия и требовали глобального мышления или хотя бы такого же понимания. А
его у Трофимова не было. Парализованный этой мыслью, перепуганный возможной
ответственностью, Трофимов застыл на бровке, как статуя "Сидящий рабочий",
во всяком случае, так это выглядело со стороны. На самом же деле Трофимов не
просто сидел, а постигал. И постепенно в него входило осознание,
естественное, присущее ему изначально, осознание всеобщей всевременной связи
всего со всем. Сидя на бровке тротуара в ночном городе, он видел, как
страсти вокруг строительства Аммоном-Ра нового храма, плавно перетекают в
забастовку английских горняков. Как гниение недостроенного сруба, владельца
которого лихо срезал кривой саблей монгольский воин, оборачивается открытием
месторождения нефти... Мир был не только един во времени и пространстве, он
плавно перетекал из эпохи в эпоху и струи его сплетались в единый поток,
направленный одновременно и вперед и назад. Для многого из того, что он
видел, у Трофимова не было не только слов, но даже понятий. Но зато была
крепнущая с каждой новой картиной уверенность - этим можно управлять. И
предстоит это сделать ему, Трофимову, Трофимову?.. Усилием воли Трофимов
легко остановил поток Знания и переспросил ночной город: "Трофимову?" Разве
этот комплекс звуков определяет то, что сейчас сидит на бровке?