"Евгений Ленский. Вокруг предела" - читать интересную книгу автора

дорога около столба протестующе-багрово засветилась. Трофимову почему-то
стало стыдно. Покраснев, он быстро ушел.
Сколько времени занял переход по "Шанхаю", Трофимов не знал, хотя
чувства времени не потерял. Многоцветье окружающего завораживало, и с каждым
шагом он все глубже не только воспринимал, но и понимал. Так, одним из
первых пришло сознание разницы в глубинных процессах естественного и
сделанного человеком. Сделанное тоже жило, но замедленно, потаенно,
неуверенно. Или, наоборот, нервно, рывками, Валяющийся у забора толстый
обломок ветки светился ровным голубым светом, а забор то вспыхивал ярко, то
тускнел - некоторые доски почти не светились, а отливали слабо-синим, по
другим лишь пробегала световая волна, то вниз, то вверх. Особенна заметна
стала разница живого и искусственного, когда, раздвинув кусты, Трофимов
вышел на тротуар. Закованная в броню асфальта полоса мертво чернела, уходя
вдаль. Но и она жила, интенсивно отзываясь сгущениями черноты на
прикосновение Трофимовских подошв. Сколько может быть черных цветов?
Трофимов видел несколько. Во всяком случае, он мог указать на асфальте
цепочку своих, чернеющих словно провалы, следов.
От дальнейших наблюдений его отвлекли двое, вышедшие ему навстречу. Они
отливали багрово-красным. "Интересно, - подумалось Трофимову, пока
логическая часть его мозга паниковала и призывала бежать, - они светятся,
как та ступенька. Это потому, что прогнили или просто опасны?"
Намерения подходящих были предельно ясны - от них волной исходила
угроза и примитивно-простые мысли. Правый, повыше ростом, тупо рассчитывал,
куда Трофимов может побежать. Левый, легкий и вертлявый, разочарованно
думал, что с этого, судя по одежде, много не возьмешь. Потом правый
задумался, пускать ли в ход нож. Однозначного ответа у него не было, но
Трофимов знал - пустит. Он знал также, что они скажут и как себя поведут,
поэтому дожидаться не стал. Он просто подумал, или пожелал, или как-то
развернулся на всю улицу, - Трофимов так и не понял, что же он сделал. Все
взвихрилось, встопорщилось, потеряло четкость очертаний. Через секунду мир
восстановился в формах и объемах, но уже без этих двоих. Трофимов растерянно
оглянулся, поглядел по сторонам - пусто. Тогда он глянул наверх и увидел
одного, того, что повыше. Прямо над Трофимовым стоял столб уличного
освещения. Он плавно сужался к верху и изгибался в сторону дороги, так что
сама лампа, светящаяся ярко-оранжевым светом, висела не над тротуаром, а над
проезжей частью. Вот там-то, в метре от нее, на самом изгибе столба и сидел
владелец ножа. Трофимову было ясно видно, что он сидел, отчаянно охватив
тонкую опору руками и ногами, переполненный ужасом. Мысли его состояли из
одного неудобопроизносимого глагола и вскриков "Ой, мама!" при каждом порыве
ветра. Второй нашелся в таком же положении на соседнем столбе.
"А что дальше?" - подумал Трофимов, но все решилось за него. Пролетел
особо сильный порыв ветра, второй пошевелился, на секунду отклонил центр
тяжести от опоры и мгновенно перевернулся. Ошеломленный, он разжал руки и
ноги. Ночь пронзил отчаянный вопль. Трофимов вовсе не хотел их убивать, а
только попугать. Но тот десяток метров, который отделял его от второго
столба, нельзя было преодолеть за время полета вертлявого. Можно было только
захотеть, чтобы он не упал. Трофимов захотел, и вертлявый не упал, Что-то
подхватило его у самой земли, тряхнуло, так что на всю улицу лязгнули его
зубы. Вертлявый быстро сориентировался, вскочил на ноги и с отчаянным:
"А-а-а-а!" - бросился бежать. От этого вопля со столба полетел и другой.