"Пропавшая улика" - читать интересную книгу автора (Квин Эллери)

Глава 2 УЛИТКОЮ ПОЛЗУЩИЙ

Лица плавали в душной комнате. Джесси казалось, что ее голова стала полой, как воздушный шар. Она испытывала странную уверенность, что ее тревога скоро улетучится, что она проснется, встанет с кровати, прислушается к лепету малыша и отправится в детскую ясным солнечным утром...

— Сядьте, Джесси.

— Что?

Как ни странно, это оказался Ричард Квин. Он усадил ее в кресло-качалку и поднес стакан к ее пересохшим губам. Но он назвал ее Джесси — значит, кошмар все еще продолжался. Или он перешел в безобидный сон?

— Выпейте это.

Холодная вода разбудила ее. Детская была полна людей, что-то разглядывающих, измеряющих, взвешивающих и таких же безликих, как торговцы, — полиция штата и города Тогаса, а также небритый мужчина без галстука, который, как Джесси смутно припоминала, прибыл с портфелем.

— Вам лучше, мисс Шервуд? — пробасил шеф Перл.

— Я просто не спала всю ночь, — объяснила Джесси. О чем они говорили, когда комната начала плавать? Она помнила только бас шефа Перла, его монументальную фигуру и пронизывающий взгляд.

— Вы вошли в детскую вместе с миссис Хамфри, склонились над кроваткой, увидели подушку на лице ребенка, сорвали ее, потом увидели, что он задохнулся, и автоматически начали делать ему искусственное дыхание, хотя у вас были все причины считать, что он мертв. А теперь подумайте, мисс Шервуд. Сколько времени прошло с того момента, как вы увидели подушку на лице малыша, и до того, как вы справились с шоком и сорвали с него подушку?

— Не знаю, — сказала Джесси. — Это казалось вечностью, но, очевидно, продолжалось не больше чем одна-две секунды.

— Одна-две секунды. Потом вы схватили подушку и что с ней сделали?

Джесси прижала кулаки к глазам. Какое ему до этого дело?

— Я отбросила ее.

— Отбросили куда? — настаивал шеф полиции Тогаса.

— К ногам кроватки.

— Не помните, в каком именно месте у ног кроватки упала подушка, мисс Шервуд? — заговорил небритый мужчина без галстука.

У них у всех тепловой удар, решила Джесси. Какое имеет значение, куда упала подушка?

— Конечно, не помню, — сердито ответила она. — Вряд ли я хоть раз взглянула на нее после того, как отбросила. Моей единственной мыслью было попытаться оживить ребенка. Я напрочь забыла о том, что видела на подушке. Только спустя много времени я внезапно вспомнила об этом и поняла, что это означает.

— Пожалуйста, мисс Шервуд, расскажите нам снова, что, как вам показалось, вы увидели на этой подушке, — сказал мужчина без галстука. Кажется, кто-то упомянул, что он из прокуратуры штата.

— Показалось? — Джесси вспыхнула. — Вы сомневаетесь в моих словах?

Она посмотрела на Ричарда Квина, проверяя, на их ли он стороне. Но старик всего лишь стоял рядом с ней, поглаживая короткие седые усы.

— Пожалуйста, отвечайте на вопрос.

— Я знаю, что видела на подушке отпечаток руки.

— Человеческой руки?

— Да! Кто-то положил на подушку грязную руку.

— Что это была за грязь, мисс Шервуд?

— Откуда мне знать?

— Какого она была цвета? Черного? Коричневого? Серого?

— Право, не могу сказать. Может быть, сероватого. Как пыль.

— Так она была сероватой, как пыль, или нет?

— Думаю, была.

— Думаете?

— Я не уверена насчет цвета, — устало промолвила Джесси. — У меня сложилось впечатление, что это похоже на пыльный отпечаток руки. Я могу ошибаться, хотя не думаю. Но насчет того, что это была грязь, я уверена абсолютно.

— Вы говорите, это выглядело так, будто кто-то положил на подушку грязную руку, — продолжал мужчина без галстука. — Как именно положил, мисс Шервуд? Плашмя? Согнуто? Частично?

— Безусловно, плашмя.

— В каком месте подушки?

— Примерно в середине.

— Отпечаток был четкий? Можете вы сказать уверенно, что это был след человеческой руки?

— Ну, насколько я помню, он был не совсем четкий — немного смазанный. Но его было невозможно принять за что-нибудь другое, кроме следа руки. — Джесси закрыла глаза и отчетливо представила себе отпечаток. — В этом месте была вмятина — на подушку сильно надавили. — Ее голос дрогнул, и она открыла глаза. — Кто-то прижал подушку грязной рукой к лицу ребенка и не отпускал ее, пока он не перестал дышать. Вот почему я сказала мистеру и миссис Хамфри, что Майкла убили. Сначала это не дошло до меня. Я просто увидела отпечаток, и мой мозг это зарегистрировал, но только гораздо позже, поняла, что это означает. Тогда я велела им позвонить в полицию. Почему вы задаете мне эти вопросы? Почему не обследуете подушку и не убедитесь сами?

— Встаньте, мисс Шервуд, — проворчал шеф Перл. — Вы можете стоять?

— Со мной все в порядке. — Джесси нетерпеливо поднялась на ноги.

— Подойдите к кроватке. Не трогайте ее — просто взгляните на подушку.

Теперь Джесси убедилась, что это странная разновидность сна, когда кажется, будто ты бодрствуешь, но даже эта мысль приходит во сне. Взгляните на подушку! Разве они не могли взглянуть на нее сами?

Внезапно она почувствовала острое нежелание идти к кроватке. Это было странным, потому что в течение многих лет она регулярно видела смерть в тысяче форм. Джесси боялась смерти только три раза в жизни — когда умерли ее родители и когда она получила из министерства обороны телеграмму насчет Клема. И вот теперь... Значит, все дело в любви... Ведь она лечила плохо заживающий пупочек Майкла, на нее он доверчиво смотрел своими блестящими глазками, когда она кормила его.

«Пусть его там не окажется», — молилась про себя Джесси.

— Не беспокойтесь, — послышался рядом голос Ричарда Квина. — Малыша уже забрали.

Он все понимает, благослови его Бог.

Джесси с закрытыми глазами подошла к кроватке, потом тряхнула головой и открыла глаза.

Дорогая подушка лежала на полу — один уголок ее загнулся в том месте, где касался ножки кроватки.

На отделанной кружевом наволочке не было ни единого пятнышка. Джесси нахмурилась:

— Должно быть, она перевернулась, когда я отбросила ее.

— Борчер, переверните подушку для мисс Шервуд, — приказал шеф Перл.

Детектив из Тогаса взял подушку за кружевной уголок большим и указательным пальцами и осторожно перевернул ее.

Другая сторона также была абсолютно чистой.

— Не понимаю, — сказала Джесси. — Я собственными глазами видела отпечаток и не могла ошибиться.

— Мисс Шервуд. — Голос мужчины из прокуратуры штата был неприятно вежливым. — Вы хотите заставить нас поверить, что, глядя на эту подушку не более одной-двух секунд в комнате, освещаемой только ночником в плинтусе, не только увидели отпечаток, но рассмотрели его достаточно четко, чтобы утверждать, будто его оставила пыльная человеческая рука?

— Меня не заботит, чему вы верите, — сказала Джесси. — Это то, что я видела.

— Если бы мы обнаружили отпечаток, это был бы подвиг наблюдательности, — продолжал мужчина без галстука. — Но как видите, мисс Шервуд, отпечатка нет ни на одной стороне подушки. Возможно, шок и возбуждение вкупе с тусклым освещением вызвали оптический обман, и вы вообразили, что видите то, чего там никогда не было?

— У меня никогда в жизни не было оптических обманов. Я видела то, что вам описала.

— Вы на этом настаиваете? Не хотите пересмотреть ваши воспоминания?

— Безусловно, не хочу.

Мужчина без галстука выглядел недовольным. Он начал совещаться с шефом Перлом. Старик встретился взглядом с Джесси и улыбнулся.

Потом они подошли к окну, выходящему на подъездную аллею, где один из полицейских делал что-то с бутылочками и кисточкой. Мужчина без галстука выглянул в окно и посмотрел вниз, покуда шеф что-то говорил насчет алюминиевых бортов лестницы.

— Лестницы? — Джесси недоуменно посмотрела на Ричарда Квина.

Он быстро шагнул к ней.

— Все как той ночью в прошлом месяце, Джесси. Та же самая лестница. Разве вы не заметили ее, прислоненную к стене, когда въезжали на подъездную аллею?

— Я не въезжала на аллею, а оставила мою машину на дороге.

— Так это была ваша машина. — Его лицо не выражало абсолютно ничего.

— Значит, вот как этот... этот монстр испачкал руку! Карабкаясь по пыльной лестнице. — Джесси уставилась на подушку. — Почему я не заметила этого раньше?

— Чего не заметили, Джесси? — Старик сразу насторожился.

— Что это не та наволочка!

— Не та наволочка?

— Не та, на которой я видела отпечаток руки. Инспектор Квин, это другая наволочка!

Посмотрев на нее, старик подозвал своего друга и человека из прокуратуры штата:

— Мисс Шервуд теперь заявляет, что на подушке не та наволочка, на которой был отпечаток.

— Вот как? — Шеф Перл бросил взгляд на мужчину без галстука. — Любопытное дополнение к истории, Меррик.

— Как вы можете это утверждать? — обратился небритый мужчина к Джесси.

— На той наволочке было совсем другое кружево, мистер Меррик. Обе изготовлены из дорогого батиста, но кайма на первой наволочке была из хонитонского кружева[8], а на этой, по-моему, из ирландского кроше. Как бы то ни было, это не та наволочка.

— Вы уверены в этом, мисс Шервуд? — осведомился Меррик.

— Абсолютно.

— Если верить словам мисс Шервуд, — заметил Ричард Квин, — то кто-то снял с подушки грязную наволочку и заменил ее чистой. Это зацепка, Эйб.

Массивный полицейский окинул взглядом детскую и указал на что-то, напоминающее выдвижной ящик, в стене у двери.

— Там желоб для грязного белья, мисс Шервуд?

— Да.

Он подошел к стене, открыл дверцу желоба и попытался посмотреть вниз.

— Куда он ведет?

— В прачечную в полуподвале.

— Кто здесь стирает белье?

— Миссис Смит — миссис Сэди Смит.

— Сэди Смит? — Эйб Перл сдвинул густые брови. — Кто она такая? В доме нет никого с таким именем.

— Она прачка из Норуока. Приходит дважды в неделю стирать и гладить вручную дорогие вещи. Детские пеленки я стирала сама... — Джесси закрыла глаза. Пятница — один из рабочих дней миссис Смит. Завтра — уже сегодня — она придет стирать и гладить дорогие вещицы Майкла...

— Тинни, Борчер. — Два детектива подошли к шефу Перлу. — Возьмите еще двух человек, разделитесь и ищите наволочку с кружевной каймой и грязным отпечатком руки. Проверьте прачечную в полуподвале, бельевые корзины и шкафы, камины, мусор — сначала самые вероятные места. Если не найдете там, переройте весь дом.

Люди с расплывчатыми очертаниями и невнятные звуки смешивались в сознании Джесси. Она знала, что должна оставаться в этом странном мире вне времени, иначе произойдет нечто ужасное. Джесси напрягала слух, стараясь услышать голосок Майкла, более чем когда-либо убежденная, что все это происходит во сне или на экране кинотеатра. Рано или поздно раздастся щелчок, пленка порвется, и мир вернется к порядку и разуму.

Иногда она ощущала прикосновение Ричарда Квина к ее плечу. Один раз он положил ладонь на ее лоб. Его рука была сухой и прохладной, и Джесси посмотрела на него:

— Пожалуйста, не убирайте руку. Это приятное ощущение.

Но он смутился и убрал ладонь.

Один из фрагментов включал Сару Хамфри и попытки расспросить ее. Джесси без особого интереса слушала шум из хозяйской спальни. Обезумевшая женщина продолжала кричать, что это ее вина, что она убила своего дорогого малыша, что она чудовище, преступница и заслуживает смерти. Мужские голоса сопровождали эту арию самобичевания диссонирующим контрапунктом: голос мужа, то успокаивающий, то умоляющий, походил на скрипку, пиликающую гамму; отрывистые замечания доктора Уикса — на гобой; временами вторгающийся в разговор голос Меррика, человека из бриджпортской прокуратуры, — на тромбон; бас шефа Перла — на тубу, дополняющую партитуру этой безумной фуги. Наконец мужчины вышли — шеф и сотрудник прокуратуры штата — рассерженные на доктора Уикса, и Олтон Хамфри — почти женственный в своем горе и раздражении.

— Она не в себе! — восклицал миллионер возбужденным высоким голосом, странно не похожим на тот голос, который знала Джесси. — Вы должны понять, джентльмены... моя жена никогда не была крепкой эмоционально... она сверхчувствительна... а столь страшное потрясение...

— Миссис Хамфри находится в угрожающем состоянии предельного эмоционального возбуждения, — заявил доктор Уикс. — Фактически ее расстройство настолько серьезно, что я сомневаюсь, можно ли полагаться на ее суждения. Я говорю это как ее врач, джентльмены. Если вы намерены продолжать в том же духе, вам придется взять на себя всю ответственность.

— Я не могу этого позволить, мистер Перл. — Олтон Хамфри взмахнул длинными руками. — Не могу и не хочу, слышите?

Эйб Перл посмотрел на Меррика, и тот пожал плечами.

— Я знаю, когда должен уступить, — проворчал шеф. — Ладно, доктор, дайте ей снотворное.

Доктор Уикс сразу исчез.

Джесси слышала его голос из спальни, звучащий как усыпляющая пластинка, и скрип пружин, когда Сара Хамфри плюхнулась на кровать. Вскоре рыдания и вопли смолкли.

Позднее они вновь взялись за Джесси. Дом обыскали от полуподвала до чердака, но описанную ею кружевную наволочку с грязным отпечатком руки так и не нашли.

Да, ночник в детской был тусклым, но она не могла ошибиться. Света было достаточно, чтобы разглядеть отпечаток.

Нет, она не носит очки — у нее отличное зрение.

Нет, это не могла быть тень. Это был отпечаток правой руки.

— Откуда вы знаете, что именно правой?

— Потому что большой палец был с левой стороны.

Послышалось нечто среднее между усмешкой и фырканьем, но Джесси это не заботило.

— Либо ей это привиделось, либо наволочку сожгли или разрезали на куски и спустили в унитаз.

— Чем они пользуются на этом острове — септическими баками?[9]

— Нет, обычной городской канализацией. Отходы сбрасываются в залив, как в Тогасе.

— В таком случае мы никогда ее не найдем.

— Похоже на то.

Это были просто голоса. Но один из них показался утешительным. Каждый его звук создавал ощущение безопасности.

— Это важная деталь, Эйб, — мягко произнес Ричард Квин. — Если ты не возражаешь, что я вмешиваюсь...

— Не будь ослом, Дик.

— Это превращает несчастный случай в убийство. На твоем месте я бы не отказывался от поисков наволочки.

— Мы даже не уверены, что она существует!

— Мисс Шервуд уверена.

— Черт возьми, Дик, она могла...

— Едва ли, Эйб.

Голоса удалились, перейдя в бормотание. «Он защищает меня!» — радостно подумала Джесси. Раньше никто этого не делал — во всяком случае, очень давно. «Как ты глупа! — упрекнула она себя. — Он знает, что я говорю правду, и всего лишь отстаивает свою версию».

Радость исчезла, и Джесси овладела дремота.

Внезапно ее разбудили голоса.

— Как насчет лестницы, Дик?

— Она подтверждает теорию убийства.

— Вовсе нет. Мистер Хамфри сам поставил ее туда. Мистер Хамфри, не расскажете инспектору Квину, каким образом там оказалась лестница?

— Около десяти вечера я услышал стук из детской, — произнес усталый голос миллионера. — С моря подул ветер и сорвал ставень на окне, выходящем на подъездную аллею. Я испугался, что звук разбудит ребенка, убрал сетку, попытался укрепить ставень, но не смог до него дотянуться. Столлингса и Каллама не было — вечер четверга у них выходной, — поэтому мне пришлось достать из сарая лестницу, взобраться на нее и укрепить ставень самому. Потом ребенок проснулся, моя жена занервничала, и к тому времени, как нам удалось укачать его, я напрочь забыл о лестнице. Не понимаю, какое это имеет значение.

— Мистер Хамфри прав, Дик. Лестница ровным счетом ничего не значит.

— Она никоим образом не опровергает убийство, Эйб. Преступник мог просто проходить мимо и воспользоваться обнаруженной лестницей. А мисс Шервуд так уверена насчет наволочки...

— Ради бога, Дик, что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Искал наволочку, пока не найдешь ее.

— Мистер Хамфри, вы видели наволочку с отпечатком руки?

— Нет.

— А вы, доктор Уикс?

— Если бы я видел, то сообщил бы об этом.

— Единственной осмысленной фразой миссис Хамфри была та, что она тоже не видела эту наволочку. А ведь она была в той же комнате, Дик.

— Миссис Хамфри стояла в дверях, — ответил старик. — Изножье кроватки могло ограничить ее поле зрения. Как насчет слуг, Эйб?

Шеф с отвращением фыркнул.

— Садовник и шофер вернулись почти в час ночи. Женщины ничего не знают.

— Джесси Шервуд — одна против всех.

Это был ее собственный голос. Какие забавные слова она произнесла! Джесси услышала смех — пронзительный и нервный, совсем не похожий на ее обычный смех.

После этого наступила тишина.

Очнувшись, Джесси почувствовала, что лежит на чем-то мягком и доктор Уикс пытается заставить ее проглотить горькое содержимое столовой ложки.

Затем все исчезло.

Инспектор Квин бродил вдоль берега у самой воды, когда шеф Перл тяжело зашагал по пляжу Хамфри. Небо над морем было перламутровым — рассвет переходил в утро.

— Я всюду тебя искал, — сказал Перл. — Что ты тут делаешь?

Старик поднял голову:

— Ничего особенного, Эйб. Просто проверяю, могла ли лодка пристать здесь прошлой ночью.

Эйб Перл уставился на него:

— Почему лодка?

— Потому что он был бы круглым дураком, дважды пытаясь проехать на автомобиле мимо сторожки.

— Ты имеешь в виду Фроста? — странным тоном осведомился шеф.

— Кого же еще? Но никаких следов нет — прилив все смыл. Мне следовало подумать об этом раньше. — Он посмотрел на друга. — Дом обыскивают снова?

— Да.

Большой и маленький человек молча шли между деревьями. Когда они пересекли лужайку, шеф Перл обратился к своим людям, все еще обыскивающим территорию:

— Продолжайте поиски, пока я вас не позову, и передайте то же самое ребятам в доме.

Они сели в черно-белую полицейскую машину, и Перл включил зажигание.

— Ты говорил с привратником Питерсоном? — спросил старик.

— С ним говорили патрульные из полиции штата. Он ничего не видел. С другой стороны, Дик, человек не может видеть то, чего нет.

Старик не ответил.

Подъехав к сторожке, шеф Перл поманил пальцем Питерсона. Инспектор Квин слушал молча.

— Расскажите-ка все еще раз, Питерсон, — сказал Перл.

Сторож выпятил мясистые губы.

— Расскажу, шеф, а потом уберусь с этого острова ко всем чертям и больше носа сюда не покажу! Последней машиной, которая проехала через эти ворота прошлой ночью до того, как малыша Хамфри нашли мертвым, как я говорил патрульным, был двухместный «додж» здешней няни, мисс Шервуд, которая прибыла около половины первого. Примерно часом раньше проехал автомобиль одного из слуг старой миссис Дэндридж, вернувшегося из кинотеатра в Тогасе. До того, около одиннадцати, шофер сенатора...

— После того как вы заступили на дежурство, здесь проезжал хоть один незнакомый вам автомобиль? — перебил его шеф.

— Нет.

— А пешком кто-нибудь проходил? — неожиданно спросил Ричард Квин.

— Нет.

— Но ведь кто-то мог пройти пешком так, чтобы вы его не заметили, верно?

— Слушайте, приятель, — огрызнулся Питерсон, — от этих ворот толку чуть. Иногда я должен сбегать в кусты или перекусить. На этот остров можно пробраться незаметно сотней способов. Так что ищите, на кого собак вешать, где-нибудь в другом месте.

— Знаешь, Эйб, Питерсон прав, — промолвил старик, когда они ехали по дамбе. — Остров Нер доступен для каждого, кто готов приложить немного усилий. Ночью можно подгрести на лодке к одному из частных пляжей, проскользнуть мимо ворот, а молодой парень вроде Рона Фроста мог даже добраться вплавь с одного из пляжей в Тогасе и вернуться тем же путем.

— Ты твердо уверен, что это убийство, Дик? И что это дело рук молодого Фроста?

— Я ни в чем не уверен. Но я не сомневаюсь, что Джесси Шервуд что-то видела на этой наволочке. Если там был отпечаток руки, то это указывает на убийство. А если это убийство, то молодой Фрост наиболее вероятный подозреваемый.

— Ничего подобного. Пока ты шарил на пляже в поисках следов лодки, мне поступил рапорт. Прошлой ночью Фрост никак не мог находиться на острове Нер.

— Почему?

— Ребенок умер между половиной одиннадцатого и половиной первого ночи. В течение этих двух часов Роналд Фрост пребывал в Стэмфорде без сознания.

— Без сознания?

— «Скорая помощь» доставила его в стэмфордскую больницу из дома друга на Лонг-Ридж-роуд около девяти вечера. В десять ноль семь ему срочно удалили аппендикс, и он пришел в себя после анестезии только в три часа ночи. — Усмехнувшись, Эйб Перл свернул в переулок и поехал мимо прибрежных домиков. — Что ты теперь думаешь о наволочке твоей сестры Шервуд?

Ричард Квин быстро заморгал.

Его друг остановил машину, выключил мотор и похлопал старика по спине:

— Не вешай нос, Дик! Тебе необходимо убийство, чтобы проводить время с этой Шервуд? Просто пригласи ее куда-нибудь, как подобает мужчине! — Он потянул носом. — Чую запах бекона Беки. Пошли, Дик. Позавтракаем и поспим несколько часов...

— Я не голоден, Эйб, — сказал старик. — Ты иди, а я посижу немного здесь.

Но он просидел там долгое время.

Джесси Шервуд затормозила у шлагбаума и просигналила Монти Бернсу, дневному сторожу, чтобы он вышел и пропустил ее. Семь дней, прошедшие после трагедии, казались годами. На уик-энд разразился первый в этом сезоне ураган, несколько подвалов на острове затопило, а пятнадцатифутовые волны ослабили дамбу, которую все еще ремонтировали.

Но требовалось нечто большее, чем ураган, чтобы удержать сестру Шервуд на острове Нер в этот четверг. Неделя была сущим адом. Она горько сожалела о своем согласии на просьбу Олтона Хамфри остаться для ухода за его женой. В большом доме повсюду ощущалось присутствие мертвого ребенка, а капризы Сары Хамфри доводили Джесси до белого каления. Но что еще ей оставалось делать? То, что миссис Хамфри была на грани нервного срыва, профессиональный глаз Джесси видел и без предупреждений доктора Уикса. Mea Culpa... [Моя вина (лат.)] Дознание и похороны могли расшатать нервы даже у здоровой женщины, не говоря уже об истериках, вызванных чувством вины.

Дознание в основном запомнилось Джесси потными телами, выпученными глазами и собственными гневом и унижением. С ней обращались как со злостной смутьянкой или психопаткой. Зато Сара Хамфри отделалась дешево. Ее муж об этом позаботился, мрачно думала Джесси.

Вердикт гласил: смерть в результате невнимательности. Иными словами, несчастный случай...

А похороны...

Гробик был белым и крошечным. Они старались сохранить в тайне время и место, но, разумеется, произошла утечка. Толпы любопытных... орущие репортеры... жуткая сцена на кладбище Тогаса, когда Сара Хамфри кричала как раненый зверь и пыталась прыгнуть в могилу вслед за покрытым цветами гробом...

Джесси поежилась и снова нажала на клаксон. Монти Бернс вышел из сторожки, спешно застегивая куртку.

Наконец она выехала на дамбу, где толпились рабочие, и собиралась нажать на газ, когда знакомая фигура с седыми усами, широко улыбаясь, шагнула из-под клена на дорогу, подняв руку.

— Доброе утро.

— Что вы здесь делаете? — ошеломленно спросила Джесси.

— Вспомнил, что сегодня ваш выходной, и решил сбежать от завтрака Беки Перл в вашем направлении. Я вас ждал. Собираетесь куда-нибудь конкретно?

— Нет.

— Как насчет того, чтобы проехаться вместе?

— С удовольствием.

У него что-то на уме, подумала Джесси, когда он сел в машину. Она медленно поехала на север, ощущая напряженность, которую скрывала его улыбка.

Последствия урагана повсюду бросались в глаза. Береговая дорога между Норуоком и Уэстпортом местами была все еще затоплена. Джесси пришлось искать объезд.

— Парусная лодка подошла бы больше, — сказала она. — Чем вы занимались все это время, инспектор Квин?

— Тем и этим... Знаете, — неожиданно заметил он, — когда вы позволяете вашему лицу расслабиться, то становитесь хорошенькой, как картинка.

— В самом деле? — Засмеявшись, Джесси сбросила черную соломенную шляпку и откинула голову. — Приятный ветерок, правда?

— Чудесный, — согласился инспектор, глядя на нее.

— Он растреплет волосы, но мне все равно.

— У вас красивые волосы, Джесси. Хорошо, что они такие длинные.

— Вам они нравятся?

— У моей матери были волосы до колен. Конечно, в то время никакие женщины не стриглись коротко, кроме суфражисток [Суфражистки — участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав во второй половине XIX — начале XX в. ] и проституток. Очевидно, я старомоден, так как все еще предпочитаю длинноволосых женщин.

— Очень рада. — Сегодня ее начинало радовать абсолютно все.

— Как насчет ленча? Я проголодался.

— Я тоже! — воскликнула Джесси. — Куда мы поедем?

Они уютно устроились в небольшой закусочной с видом на залив, где подавали дары моря, и с удовольствием наблюдали, сидя за бокалом вина, как брызги все еще сильного прибоя пытались добраться до них, отлетая от свай и разбиваясь о большое окно, окунали тушеные моллюски в горячее масло, произвели анатомическое исследование жареного омара, и от всего этого Джесси была счастлива.

Но когда подали черный кофе, старик внезапно сказал:

— Знаете, Джесси, на этой неделе я провел целый день в Стэмфорде, причем часть его в тамошней больнице.

— О! — Джесси вздохнула. — Вы видели Роналда Фроста?

— А также его больничную карту и врача, который его оперировал. Даже говорил с людьми, у которых он был в гостях, когда у него разыгрался приступ аппендицита. Я хотел лично убедиться в алиби Фроста.

— И конечно, оно оказалось неопровержимым?

— Да. Ему срочно сделали аппендэктомию, и он физически не мог находиться на острове Нер, когда умер ребенок.

— Весьма удачно. — Джесси нахмурилась. — Я имею в виду, для него.

— Пожалуй, — сухо согласился Ричард Квин. — Потому что именно он совершил первую попытку в ночь с 4 на 5 июля.

— Он признал это? — воскликнула Джесси.

— Не буквально — зачем ему это? Но по его словам и тону я понял, что это был он. Одному Богу ведомо, что Фрост собирался сделать — едва ли он сам это знал, потому что был пьян как сапожник. Но что касается убийства, Фрост отпадает.

Джесси взяла кофейную чашку, но тут же поставила ее.

— Вы хотите сказать, что не считаете это убийством, инспектор Квин?

Он тщательно помешивал свой кофе.

— Как насчет того, чтобы прекратить именовать меня «инспектор Квин»? Если мы с вами собираемся часто видеться...

— Я этого не знала, — пробормотала Джесси. «Мне нужно пойти в дамскую комнату и привести и порядок волосы, — думала она. — Должно быть, Я выгляжу как дикарка с Борнео». — Но если вы хотите... Ричард...

— Лучше Дик, — улыбнулся старик. — Так меня называют друзья.

— Но Ричард мне нравится гораздо больше.

Улыбка исчезла.

— Очевидно, Дик звучит слишком молодо.

— Я не это имела в виду. Возраст тут ни при чем. — Джесси пригладила волосы. — Не меняйте тему. Это убийство или нет? И не говорите мне, что коронерское жюри назвало это несчастным случаем.

— Взгляните на это с их точки зрения, — мягко произнес инспектор. — Вы заявили, что комнату освещал только тусклый ночник, что вы видели отпечаток руки не дольше пары секунд, но при этом подробно его описали. Учитывая отсутствие наволочки, вы должны признать, что этому нелегко поверить.

Джесси внезапно почувствовала усталость.

— Я могла только сообщить о том, что видела. Что случилось с этой наволочкой?

— Вероятно, ее уничтожили или избавились от нее каким-то способом.

— Кто избавился?

— Кто-то из обитателей дома.

— Но это нелепо!

— Если допустить существование отпечатка, то это логичный вывод.

— Но кто в доме Хамфри мог сделать такое, Ричард?

Он пожал плечами:

— Об этом я знаю не больше вашего.

— Вы верите мне, не так ли?

— Конечно, верю, Джесси. От этого я и отталкиваюсь.

— Что вы имеете в виду?

— Вчера вечером я говорил с Эйбом Перлом. Эйб хороший коп, но, возможно, не такой хороший знаток человеческих характеров, как я. — Старик усмехнулся. — Во всяком случае, вашего характера.

Но Джесси не улыбнулась в ответ.

— Иными словами, шеф Перл решил не верить моей истории.

— Эйб не готов поднимать суету насчет убийства, не имея никаких конкретных доказательств. К тому же на дознании вынесли вердикт о смерти в результате несчастного случая. Прибавьте к этому алиби Фроста на ночь трагедии, и вы поймете точку зрения Эйба.

— Вы пытаетесь сказать мне, — с горечью осведомилась Джесси, — что он прекращает расследование?

— Да. — Ричард Квин потер подбородок. — Вот почему я сообщил Перлам, что вскоре они потеряют своего постояльца.

— Вы собираетесь уезжать? — Всплески воды о стекло внезапно стали очень громкими, а омар — очень тяжелым. — Куда?

— Назад в Нью-Йорк.

— О!.. — Джесси сделала паузу. — Но вы сказали...

Старик кивнул с хитрым выражением лица.

— Я много думал об этом деле и решил, что Нью-Йорк — самое подходящее место для начала расследования. Эйб не может, а Хамфри не хотят этим заниматься — кто же остается, кроме меня? К тому же делать мне теперь абсолютно нечего...

На глазах у Джесси выступили слезы.

— Я так рада, Ричард!

— Фактически... — Он смущенно посмотрел на нее через стол. — Я надеялся, что вы поедете со мной.

— Я?!

— Вы могли бы помочь мне во многих отношениях. — Старик машинально покручивал пальцами чашку.

Сердце Джесси забилось быстрее. «Не будь дурой, — говорила она себе. — Он просто добр к тебе. В конце концов, что ты вообще о нем знаешь? Может быть... »

— Я бы хотела знать, в каких именно отношениях, Ричард, — медленно сказала она. — Прежде всего, я обещала задержаться какое-то время на острове Нер, чтобы присматривать за миссис Хамфри...

— Пусть Хамфри наймет другую сиделку.

— Но я дала слово.

— На какое время вы обещали задержаться?

— Давайте поговорим об этом в машине, — решительно сказала Джесси. — Если я собираюсь в чем-то участвовать, то хочу знать об этом подробно. У вас есть возражения?

Инспектор внезапно склонился вперед и взял ее за руку.

— Вы женщина с головы до пят, Джесси. Кто-нибудь говорил вам это?

— И перестаньте мне льстить! — Джесси засмеялась, отняла руку и встала. — Встретимся в автомобиле.

Ричард Квин наблюдал, как она идет среди пустых столиков к комнате отдыха. У нее походка молодой девушки, подумал он.

Старик подал знак официантке и, поймав себя на том, что разглядывает свою руку, быстро опустил ее.

В конце концов, Джесси приняла решение благодаря жене Олтона Хамфри. В следующий вторник, 16 августа, Сара выскользнула из своей спальни, пока Джесси в кухне ставила завтрак на поднос, в ночной сорочке побежала на пляж Хамфри, шагнула в залив и попыталась утопиться. И вероятнее всего, ей это удалось бы, но Генри Каллам возился на причале с мотором катера Хамфри. Седовласый шофер прыгнул в воду и вытащил несчастную женщину, истерически кричавшую, что она хочет умереть.

Доктор Уикс дал ей сильное успокоительное и мрачно заявил ее мужу:

— Боюсь, мистер Хамфри, вам придется взглянуть фактам в лицо. Ваша жена очень больна, и я не тот врач, который ей поможет. Ей нужна помощь специалистов. Навязчивая идея, что она убила ребенка, истерия, связанная с чувством вины из-за подушки, а теперь попытка самоубийства... Это уже выше моих сил.

Олтон Хамфри казался обмякшим, как будто переплет, державший его собранным воедино, внезапно рассыпался. Джесси никогда не видела его таким бледным и подавленным.

— Ваша жена на грани помешательства, — продолжал доктор Уикс, вытирая платком веснушчатую лысину. — При ее нестабильном состоянии, учитывая происшедшее здесь, этот дом — последнее место в мире, где ей следует находиться. Если вы послушаетесь моего совета...

— Вы пытаетесь сказать мне, что я должен поместить миссис Хамфри в санаторий?

— Э-э... да. Я знаю очень хороший санаторий в Массачусетсе — в Грейт-Бэррингтоне. У тамошнего главного психиатра отличная репутация...

— И он умеет держать язык за зубами? — осведомился миллионер. — Если газеты об этом пронюхают...

Доктор Уикс поджал губы.

— В противном случае я не стал бы рекомендовать его вам, мистер Хамфри. Я знаю, как вы опасаетесь огласки.

— Вы сказали, психиатр?

— Один из лучших.

— Я должен подумать. — И Олтон Хамфри поднялся, властным жестом давая понять, что разговор окончен.

Лицо врача было багровым, когда он вошел в соседнюю спальню взглянуть на пациентку. Дав указания Джесси, он удалился.

Это был последний визит доктора Уикса к Саре Хамфри.

Во второй половине дня в среду Джесси услышала, как дверь открылась, и, подняв взгляд от кровати пациентки, увидела Олтона Хамфри, подзывающего ее к себе костлявым указательным пальцем.

— Вы можете оставить Сару на несколько минут, мисс Шервуд?

— Мне только что пришлось сделать ей еще один укол.

— Пожалуйста, пройдите в мой кабинет.

Джесси последовала за ним через коридор к кабинету. Миллионер указал на кресло, и она села. Он направился к окну и остановился спиной к ней.

— Мисс Шервуд, я закрываю этот дом.

— Вот как?

— Я уже некоторое время подумывал о переезде. Столлингс останется за управляющего. Генри и миссис Ленихан поедут со мной в нью-йоркскую квартиру. Миссис Шарбедо и горничных я отправлю назад в дом в Конкорде. В любом случае лучшая часть лета уже позади.

— Вы намерены проводить большую часть времени в Нью-Йорке?

— Думаю, всю зиму.

— Перемена должна пойти миссис Хамфри на пользу.

— Миссис Хамфри не едет со мной. — Он говорил обычным гнусавым голосом. — Я отправляю ее в санаторий.

— Я очень рада, — сказала Джесси. — Ей это необходимо. Я слышала, доктор Уикс говорил вам вчера о санатории в Грейт-Бэррингтоне.

— Уикс... — Узкие плечи дернулись. — В столь важных делах, мисс Шервуд, не стоит полагаться на таких, как Уикс. Нет, Сара не поедет в Грейт-Бэррингтон.

«Ты боишься психиатрии», — подумала Джесси.

— Могу я спросить, мистер Хамфри, какой санаторий вы выбрали? — Она старалась говорить обычным тоном.

Джесси показалось, что ею тощее тело напряглось, но миллионер повернулся с легкой улыбкой, и она решила, что ошиблась.

— Это дом отдыха для выздоравливающих — я не верю в чепуху, будто она нуждается в психиатрическом лечении. У миссис Хамфри просто нервное перенапряжение — вот и все. Ей нужны только полный покой и уединенное место, а мне сказали, что на Востоке не найти более подходящего места, чем санаторий Дуэйна в Нью-Хейвене.

Джесси кивнула. Она знала нескольких медсестер, которые там работали, — одна из них, Элизабет Карри, прослужила у доктора Сэмюэла Дуэйна восемь лет. Санаторий был идеальным шкафом для знатных скелетов [Здесь обыгрывается фраза «скелет в шкафу», означающая семейную тайну], принимая избранную клиентуру за очень высокую плату. Его окружала высокая кирпичная стена с остриями наверху и охраняла частная полиция.

Именно такое место должен был выбрать Олтон Хамфри, думала Джесси. Как только Сара Хамфри окажется в роскошной тюрьме доктора Дуэйна, ее муж сможет расслабиться. Тамошние охранники чуют репортера за несколько миль.

— Когда уезжает миссис Хамфри? — спросила Джесси.

— Сегодня вечером. Доктор Дуэйн лично заедет за ней в санаторном лимузине в сопровождении медсестры.

— А миссис Хамфри уже сообщили?

Миллионер нахмурился, и Джесси поспешно добавила:

— Я спрашиваю об этом, мистер Хамфри, потому что должна знать, как мне готовить ее к отъезду.

— Нет, я ничего ей не сказал. Доктор Дуэйн предпочитает, чтобы я сообщил новость в его присутствии.

— Вы поедете с ней?

— Не знаю. Это целиком и полностью зависит от Дуэйна. — Его узкое лицо вытянулось еще сильнее. — Разумеется, мисс Шервуд, этот разговор должен оставаться строго конфиденциальным.

— Конечно.

Хамфри подошел к столу, сел и начал выписывать чек. Джесси наблюдала за его длинными белыми пальцами, за согнутым мизинцем, таким же таинственным, как он сам.

— Полагаю, вы хотите, чтобы я уехала как можно скорее? — осведомилась Джесси.

— Вовсе нет. Вы можете остаться на несколько дней. Прислуга уедет только на будущей неделе.

— Это очень любезно с вашей стороны, мистер Хамфри, но думаю, я уеду завтра утром.

— Как вам угодно.

Он аккуратно промокнул чек и протянул его ей через стол.

— Это слишком много, мистер Хамфри, — запротестовала Джесси. — Вы уплатили мне за прошлую неделю...

— Не вижу причины, по которой вы должны страдать из-за моего внезапного решения насчет миссис Хамфри, — улыбнулся миллионер. — Я плачу вам за полную неделю, добавляя кое-какую мелочь в знак благодарности за то, что вы сделали для моей жены и Майкла.

Джесси покачала головой. «Мелочь» составляла пятьсот долларов.

— Вы очень добры, мистер Хамфри, но я не могу это принять.

— Почему, мисс Шервуд? — Он казался искренне удивленным.

— Ну... — Ее руки внезапно стали липкими, но она смотрела ему в глаза. — Откровенно говоря, мистер Хамфри, я бы предпочла не быть вам обязанной.

— Не понимаю. — Теперь его тон был ледяным.

— Если бы я испытывала иные чувства насчет Майкла, то могла бы взять этот чек. Но при таких обстоятельствах...

Хамфри облегчил ей задачу:

— Вы имеете в виду чувства, связанные с причиной его смерти?

— Да, мистер Хамфри.

Четыре целых пальца забарабанили по столу, а их увечный компаньон согнулся еще сильнее. Потом миллионер откинулся на спинку кожаного кресла.

— Вы все еще не согласны, что это был несчастный случай, мисс Шервуд?

— Это было убийство, — отозвалась Джесси. — Ребенка намеренно и жестоко задушили подушкой в исчезнувшей наволочке.

— Но никакая наволочка не исчезла.

— Исчезла. Ее просто не нашли.

— Моя дорогая мисс Шервуд, — терпеливо произнес Хамфри. — Коронерское жюри и полиция удовлетворены версией о несчастном случае, и я тоже. Как вы можете в одиночку противоречить всем?

— Я одна видела подушку с отпечатком руки, мистер Хамфри, — спокойно сказала Джесси.

— Очевидно, вы ошиблись.

— Я не ошиблась.

— Но нет ни малейших доказательств, подтверждающих ваше мнение.

— Это не мнение, а факт, мистер Хамфри. Я знаю, что видела.

— Покажите мне хоть одно компетентное лицо, которое согласно с вами.

— Ричард Квин.

Хамфри изогнул редкие брови.

— Кто?

— Друг шефа Перла. Раньше он был инспектором Главного полицейского управления Нью-Йорка. Он верит мне.

Миллионер пожал плечами:

— Этим старикам больше нечего делать, как только совать нос в чужие дела. Вероятно, его отправили в отставку по причине старческого слабоумия.

— Ему всего шестьдесят три года, и он абсолютно в здравом уме, уверяю вас! — При виде усмешки Хамфри Джесси закусила губу. — Как бы то ни было, инспектор Квин согласен со мной в том, что это было убийство, и мы собираемся... — Она оборвала фразу.

— Да? — Олтон Хамфри больше не усмехался. — Что вы и этот человек собираетесь делать?

— Ничего. — Джесси нервно поднялась. — Я должна вернуться к миссис Хамфри.

— Мисс Шервуд. — Миллионер положил ладони на стол, и у Джесси на мгновение возникло странное ощущение, что он вот-вот бросится на нее. Она вспомнила, что однажды уже испытывала подобное чувство в отношении его. — Вы полагаете, что если бы я допускал возможность убийства ребенка, то позволил бы прекратить расследование?

— На этот вопрос я не могу ответить, мистер Хамфри. — Осознав, что пятится назад, Джесси остановилась. — Мне нужно идти к миссис Хамфри. Но я хочу, чтобы вы порвали этот чек и выписали другой, на ту сумму, которую должны мне.

Миллионер смотрел на нее горящими глазами навыкате.

— Разве вам не известно, что значил для меня нот ребенок, мисс Шервуд?

— Я уверена, что он значил для вас абсолютно все, — в отчаянии отозвалась Джесси. — Но... вы вынуждаете меня сказать это... теперь, когда маленький Майкл мертв, вы хотите, чтобы вся история была похоронена вместе с ним. Вы предпочитаете видеть дело закрытым на основании вердикта о несчастном случае, чем вовлечь ваше имя в расследование убийства. Я не понимаю таких людей, как вы, мистер Хамфри. В этом мире есть вещи куда хуже, чем слышать, как вашу фамилию треплют жадные до чужих несчастий обыватели. Одна из них — позволить детоубийце выйти сухим из воды.

— Вы закончили? — осведомился Олтон Хамфри.

— Да. — Джесси шагнула к двери.

— Нет, мисс Шервуд, подождите минуту.

Джесси повернулась у двери, молясь о спасении.

— Вы в курсе состояния моей жены. — Гнусавый голос исходил ядом. — Не знаю, что замышляете вы и этот Квин, но, если в результате ваших действий миссис Хамфри станет хуже или мое имя подвергнется дополнительному публичному унижению, вы ответите передо мной. Понятно?

— Вполне. — У Джесси пересохло в горле. — Теперь вы разрешите мне уйти?

— Охотно.

Она умчалась от этих выпученных глаз, уставившихся на нее, как на музейный экспонат.

Спустя десять минут Джесси, плача, говорила в телефонную трубку:

— Пожалуйста, Ричард, спросите миссис Перл, могу ли я приехать к ней вечером. Мне все равно, где ночевать. Я буду спать в моей машине или на полу — где угодно. Но я не останусь в этом доме еще на одну ночь!

Инспектор Квин ждал ее с другой стороны дамбы в «плимуте» Бек Перл. Когда Джесси подъехала, он быстро вышел.

— С вами все в порядке, Джесси?

— О, Ричард, я так рада вас видеть!

— Но что случилось?

— Вообще-то ничего страшного. Мистер Хамфри отправляет жену в санаторий и рассчитал меня, но я проговорилась, что мы с вами не собираемся позволить этому делу заглохнуть, и он пригрозил мне...

— Пригрозил, вот как? — мрачно осведомился старик.

— Не знаю, что вы обо мне думаете. Я никогда в жизни так себя не вела. Должно быть, миссис Перл воображает меня истеричкой, бьющейся в припадках на ковре...

— Вы не знаете Бек Перл.

— Я бы вернулась домой — у меня домик в Роуэйтоне, — но я сдала его на лето до Дня труда. Мне так стыдно, Ричард. Я поеду ночевать в мотель или еще куда-нибудь...

— Беки заявила, что если я не привезу вас, то могу не возвращаться. Поезжайте за мной, Джесси.

В маленьком прибрежном коттедже Перлов Джесси впервые за несколько недель почувствовала себя в безопасности. Миссис Перл смотрела на нее, одобрительно улыбаясь, покуда ее муж и Ричард Квин суетились, пытаясь заставить ее чувствовать себя почетной гостьей.

— Вы совсем не такой уж людоед, мистер Перл, — сказала ему Джесси. — Вам известно, что я вас боялась?

Эйб бросил виноватый взгляд на жену.

— Он вас запугивал? — Бек Перл посмотрела на мужа.

— Я принесу ваш чемодан из автомобиля, мисс Шервуд. — Эйб Перл быстро вышел.

— Отнеси его в комнату Ричарда, Эйб!

— Миссис Перл, я не желаю и слышать об этом...

— Вы займете комнату Ричарда, Эйб и Ричард будут спать в одной комнате, а я пристроюсь здесь на кушетке. Это самое удобное место в доме.

— О нет...

— Именно так все и будет, — твердо заявила миссис Перл. — А сейчас я приготовлю ужин вам и Ричарду, а мы с Эйбом пойдем в кино.

Когда Перлы ушли, Джесси тихо сказала:

— Вам повезло, что у вас такие друзья, Ричард.

— Вам они нравятся?

— Они просто чудо.

— Очень рад, — просто сказал он. — А теперь принимайтесь за эту запеканку, иначе Беки расстроится. Эйб говорит, что она умеет готовить больше блюд из моллюсков, чем индианка из племени сивашей.

Потом Джесси мыла тарелки в кухоньке Бек Перл, а Ричард Квин вытирал их и ставил в шкаф, рассказывая ей о лете, проведенном с Перлами, и ни разу не спросил о том, что заставило ее просить убежища. Джесси слушала вполуха. «Я не должна чувствовать себя такой счастливой, — думала она. — Меня ждет очередное разочарование, как с Клемом...» Сравнивать их было нелегко и несправедливо. Клем был гораздо моложе — высокий, уверенный в себе, с быстрыми пальцами хирурга и вечно утомленными глазами. Даже сейчас, спустя много лет после его смерти, при мысли о нем Джесси чувствовала, как участился ее пульс... С Ричардом все было по-другому. Она не могла представить себе, чтобы они вот так просто мыли и вытирали посуду вместе с Клемом. Клем означал для нее жизнь, полную возбуждения, взлетов и падений, долгих периодов одиночества. А с этим спокойным человеком с чеканными чертами лица и седой щеточкой усов, в котором ощущались скрытые запасы сил и глубокое знание людей, она могла бы заниматься любыми повседневными обычными делами. Джесси инстинктивно чувствовала, что гордилась бы им... «Я должна остановиться!» — в отчаянии подумала она.

— Вы устали, — сказал Ричард Квин, глядя на нее. — Думаю, Джесси, вам лучше лечь спать.

— О нет! — воскликнула Джесси. — Я хочу рассказать вам обо всем, что произошло за последние дни. Пожалуйста, Ричард!

— Хорошо. Даю вам несколько минут — потом пойдете в постель.

Старик повесил сушиться посудное полотенце, и они перешли в маленькую гостиную. Он усадил Джесси на самый удобный стул, поднес огонь к ее сигарою и выслушал рассказ о попытке самоубийства Сары Хамфри и ее разговоре с Олтоном Хамфри.

— Странный тип, — сделал инспектор единственный комментарий и добавил: — Ваше время истекло, мисс Шервуд.

— Но разве мы не собирались поговорить о ваших планах?

— Не сегодня.

— А как насчет моих?

Он рассмеялся:

— В свое время я заставлял дрожать полицейских сержантов ростом шесть футов, но никогда не научусь справляться с женщинами. Ладно, Джесси, выкладывайте.

— Я поеду с вами.

— Это я знаю.

— Откуда? — Джесси была задета.

— Это не моя заслуга, — сухо произнес инспектор. — Олтон Хамфри заставил вас принять решение.

— Ну, я действительно не люблю, когда мне угрожают, — сказала Джесси, — но это не единственная причина.

— Ребенок?

— И еще кое-что.

Старик внимательно посмотрел на нее:

— Это может оказаться отнюдь не пикником, Джесси. — Он поднялся и начал мерить шагами комнату. — Я спрашиваю себя: не подвергаю ли я нас риску из чистого эгоизма? Дело очень странное. Почему убили ребенка? Пока подозреваемым был Фрост с его мотивом в виде наследства, это имело хоть какой-то смысл. Но после исключения Фроста состояние Хамфри уже не выглядит причиной. Мотив нужно искать в другом направлении. Вы видите какую-нибудь нить, Джесси?

— Я тоже думала об этом. Единственное, что мне пришло в голову, — наличие какой-то связи с усыновлением Майкла.

— Ага! — Инспектор снова сел и удовлетворенно кивнул. — Значит, это вы поняли. Ну и куда это вас привело, Джесси?

— Возможно, это имеет отношение к его настоящим родителям. В этой сделке ни одна сторона не контактировала с другой. Процедуру усыновления осуществил юрист, действующий в интересах обеих сторон.

Старик кивнул.

— Адвокат по имени А. Берт Финнер. Его так звали, верно?

— Да. Вы знаете его?

— Я знаю о нем. Это ловкий стряпчий по темным делам, который специализировался на черном рынке продажи детей тем, кто по какой-то причине не может легально усыновить ребенка. Если Хамфри имел с ним дело, то, вероятно, потому, что Финнер гарантировал ему отсутствие неприятностей и огласки. Важно то, Джесси, что Финнеру известны настоящие родители ребенка. Поэтому мы начнем с него.

— Но если настоящие родители не знают, кто усыновил Майкла...

— Не будем торопиться, — сказал Ричард Квин. — Завтра утром мы поедем в Нью-Йорк. А сейчас идите спать.

Он поднялся и взял ее за руку. Джесси усмехнулась:

— Вы заставляете меня чувствовать себя маленькой девочкой. Разве я не могу сказать, где собираюсь остановиться в Нью-Йорке?

— Ни слова, — твердо произнес он. — Вы остановитесь в моей городской квартире.

— Это невозможно, инспектор Квин!

Даже его шея покраснела.

— Я имею в виду, что переберусь куда-нибудь. Эллери еще долго не вернется из-за границы...

— Не говорите глупостей! Я не в том возрасте, чтобы беспокоиться о своей репутации. — Джесси засмеялась, наслаждаясь его смущением. — Но я не намерена выгонять вас из собственного дома.

— Я буду приходить каждое утро и завтракать с вами...

— Нет, Ричард. У меня в Нью-Йорке много подруг-медсестер, которые живут одни в маленькой квартире и не слишком этому рады. Но я вам благодарна...

Он выглядел таким несчастным, что Джесси импульсивно стиснула его руку и побежала наверх.

По какой-то причине Ричард Квин внезапно почувствовал себя бодрым. Он расхаживал по коттеджу, улыбаясь собственным мыслям и иногда глядя на потолок, пока Перлы не вернулись домой.

Утром в четверг Джесси целый час звонила по телефону в Нью-Йорк.

— Мне повезло, — сказала она Ричарду Квину. — Белл Берман — моя знакомая старшая сестра — хочет, чтобы я ехала прямо к ней. А Глория Сарделла — медсестра, у которой я стажировалась, — завтра отправляется в круиз на шесть недель и предлагает мне свою квартиру.

— Где именно они живут?

— Белл живет в Гринвич-Виллидж — на Западной Одиннадцатой улице. А Глория — на Семьдесят первой улице, возле Бродвея, в перестроенном доме без лифта.

— Выбирайте квартиру Сарделлы, — быстро сказал инспектор.

— Я тоже так подумала, потому что Глория сдаст мне ее в субаренду, а Белл ни за что не согласится, чтобы я делила с ней расходы. — Джесси посмотрела на него. — А какова ваша причина, Ричард?

— География, — усмехнулся он. — Я живу на Западной Восемьдесят седьмой. Мы будем менее чем в миле друг от друга.

— Будьте с ним осторожны, Джесси, — сказала Бек Перл. — Он настоящий волк.

— Как будто я не знаю!

Инспектор пробормотал, что пойдет собирать вещи, и спешно ретировался.

Джесси снова позвонила подруге договориться, что остановится в ее квартире на Западной Семьдесят первой улице, оплатила звонки, невзирая на протесты миссис Перл, и наконец они уехали в машине Джесси. Бек Перл махала им, стоя в дверях, как любящая родственница.

— Она такая славная, — сказала Джесси, свернув на дорогу в Тогасе, ведущую к Мерритт-Паркуэй. — И Эйб Перл тоже. Знаете, что он сказал мне сегодня утром перед уходом?

— Что?

— Он сказал, что вы стали другим человеком после... ну, после 4 июля. И он, кажется, безумно этому рад, Ричард. Перлы очень беспокоятся о вас.

Старик выглядел смущенным.

— Человеку нужен какой-то интерес в жизни.

— Да. Это дело...

— А при чем тут дело?

— Знаете, я начинаю верить, что вы действительно волк!

Они весело болтали всю дорогу до Нью-Йорка.

Джесси решила отвезти свой автомобиль в город, так как у Ричарда Квина не было машины, а автомобиль его сына был оставлен на хранение.

— Какой толк от ассистента без машины? — сказала она. — Ведь в вашем распоряжении больше нет полицейского водителя, Ричард. Мой драндулет может понадобиться.

— Хорошо, если вы позволите мне оплатить гараж.

— Ричард Квин, никто не оплачивает мои счета, кроме меня!

Они остановились у старого дома на Западной Восемьдесят седьмой улице, чтобы оставить багаж инспектора. Войдя в квартиру Квинов, Джесси потянула носом воздух и сразу же распахнула окна настежь. Потом она проветрила постели, с ужасом обследовала кухню и начала открывать стенные шкафы.

— Что вы ищете? — спросил старик.

— Свежее белье, пылесос. Вам же предстоит спать здесь сегодня! Кто присматривает за вашей квартирой?

— Некая миссис Фабрикант. Она должна приходить раз в неделю...

— Ручаюсь, что она два месяца носа сюда не совала. Вы занимайтесь своими делами — звоните по телефону и так далее, — а я приберу здесь немного, впервые мне представился шанс сделать уборку в квартире. Только вообразите себе, что ваш сын вернется в такой свинарник!

Инспектор удалился в кабинет Эллери с теплым чувством. Он даже не думал о пустом пространстве на стене его спальни, где раньше висел телефон прямой связи с Главным полицейским управлением.

Вернувшись в спальню, он застал Джесси в полном отчаянии.

— Это безнадежно. Нужно несколько часов, чтобы привести эту комнату в порядок.

— Но она выглядит чистой, как больничная палата! — воскликнул Ричард Квин. — Как вам удалось добиться этого так быстро?

— Ну, вы сможете спать здесь, не рискуя заработать холеру, но это все, — проворчала Джесси. — Быстро? Медсестра все делает быстро. А вы смогли связаться с этим Финнером?

— Да, после дюжины звонков. Он сказал, что будет в офисе всю вторую половину дня. Я не назначил время, Джесси, так как не знал, когда вы устроитесь на новом месте.

— Обо мне забудьте. Я не смогу въехать в квартиру Глории до половины пятого или без четверти пять. Она на работе с восьми до четырех.

— Но ведь она завтра уезжает! — удивился инспектор.

— Медсестры живут не так, как другие люди. Дайте мне умыться, и я отправлюсь с вами к мистеру Финнеру.

— Сначала мы пойдем на ленч в «Билтмор». С коктейлями.

— Чудесно! Я голодна, как волк.

— Я думал, волк — это я, — весело сказал он.

— Ну, ведь бывают и волчицы, не так ли?

Инспектор поймал себя на том, что насвистывает, как мальчишка, под уютный плеск воды в ванной.

Старое шестиэтажное здание с дребезжащим лифтом без лифтера находилось на Восточной Сорок девятой улице. На указателе в узком вестибюле фигурировало имя: «Финнер А. Берт. 622».

— Джесси, говорить позвольте мне.

— Как будто я знаю, что нужно сказать. Ричард, я кое о чем подумала.

— О чем? — быстро спросил он.

— Когда мы приехали на ту встречу около Пелема, чтобы забрать ребенка, Финнер остановил свою машину позади нашей, и я вышла, чтобы взять малыша. Он может узнать меня.

— Едва ли, но я рад, что вы меня предупредили. — Старик выглядел задумчивым. — Ладно, в случае чего мы этим воспользуемся. И, Джесси...

— Да? — Ее сердце начало колотиться.

— Мне будет легче, если Финнер станет думать, что я все еще работаю в управлении. Не удивляйтесь, если я буду вести себя как офицер полиции.

— Да, сэр, — кротко согласилась Джесси.

Комната номер 622 находилась на верхнем этаже в дальнем конце коридора с грязными желтовато-коричневыми стенами, где пахло пылью и старой мастикой для пола.

Старик улыбнулся Джесси и распахнул дверь. В маленьком офисе А. Берт Финнер приподнялся из-за стола, нахмурив брови.

— Входите, мисс Шервуд, — сказал Ричард Квин. — Не бойтесь — он вас не укусит. В этой игре он старый пес, верно, Финнер?

Джесси вошла в офис. Ей не пришлось притворяться испуганной — она действительно боялась.

Толстый мужчина опустился на вращающийся стул. Насколько Джесси помнила, на нем были тот же мятый синий костюм и такая же пропотевшая белая рубашка, что и в то утро возле Пелема. Тусклое помещение пропахло потом. В комнате не было ничего, кроме исцарапанного металлического стола, столь же обшарпанного кресла из искусственной кожи, скособоченной вешалки, на которой висела грязная фетровая шляпа, старого, запертого на замок шкафа для картотеки с четырьмя отделениями и вращающегося стула, жалобно постанывающего под весом Финнера. Стены того же желтовато-коричневого цвета, что и в коридоре, только более грязные, были голыми, если не считать большого календаря с рекламой детского питания, изображавшей розовощекого младенца в пеленках. Штора на единственном окне еле держалась и была вся в грязных пятнах.

Ричард Квин закрыл дверь, взял Джесси за руку и подвел ее к креслу.

— Садитесь, мисс, — сказал он и холодно посмотрел на толстяка: — Итак...

— Погодите. — Светло-голубые глазки Финнера скользнули от Джесси к старику и снова к Джесси. Он выглядел озадаченным. «Мое лицо кажется ему знакомым, — думала Джесси, — но он не может вспомнить, где его видел». Она удивлялась собственной нервозности. Толстяк не производил угрожающего впечатления. — Что это значит? Кто вы такие?

— Я звонил вам два-три часа тому назад, — сказал старик. — Помните слово ценой в несколько тысяч долларов, которое я упомянул, Финнер?

— Какое слово?

— Хамфри.

Круглое лицо стало еще шире.

— Ах да. И я сказал вам, что не знаю, о чем вы говорите.

— Но при этом упомянули, что будете здесь всю вторую половину дня. — Ричард Квин смотрел на него с презрением. — Ну, мы пришли, Финнер. На сей раз вы увязли по уши, не так ли?

— Кто вы? — снова спросил Финнер.

— Моя фамилия Квин. — Он достал маленький кожаный футляр и открыл его. Золотой значок блеснул в солнечном свете, пробивающемся сквозь пыльное окно.

Финнер быстро заморгал. Старик спрятал футляр в карман.

— Инспекторский значок, — сказал Финнер. — Ну, рад познакомиться, инспектор. А эта леди?..

Светлые глаза вновь устремились на Джесси. Она постаралась не опустить взгляд.

— Вы не узнаете ее, Финнер?

— Нет. — Толстяк улыбнулся, скрывая беспокойство. — А я должен ее узнать?

— Думаю, да, — сухо отозвался инспектор Квин, — учитывая, что она была няней ребенка, находившегося в тот день в машине Хамфри.

— Какая машина, какой день, какой ребенок? — запротестовал Финнер. — И кто такой этот Хамфри? Я не знаю никого с таким именем.

— Думаю, Финнер, мы с вами поладим куда быстрее, если вы начнете припоминать свои грехи. Мисс Шервуд, этот мужчина сидел за рулем «шевроле» утром в пятницу, 3 июня, который остановился позади лимузина Хамфри на пустынной улице возле Пелема, и передал мистеру Олтону К. Хамфри с острова Нер, штат Коннектикут, голубой сверток, в котором находился младенец примерно недельного возраста?

— Это тот самый человек, инспектор Квин! — дрожащим голосом ответила Джесси. Она думала, должна ли указать пальцем на толстого адвоката, как делают в зале суда в кинофильмах, но решила обойтись без этого.

— Леди ошибается. — Финнер прочистил горло. — Она не видела меня в указанном месте, в указанное время, совершающим указанный поступок.

— Как вы можете лгать? — возмутилась Джесси. — Я видела вас собственными глазами, а у вас достаточно приметная внешность.

— Я сделал на этом карьеру, мисс, — заметил толстяк. — Хотя меня могла подвести память. У вас имеется что-нибудь, способное подстегнуть ее, инспектор? Скажем, подтверждающий свидетель?

— Целых три, Финнер. Мистер и миссис Хамфри и их седовласый розовощекий шофер.

— Вы имеете в виду шофера, который в то утро вел автомобиль Хамфри? — задумчиво спросил Финнер.

— Вот именно.

— Но откуда вы знаете, инспектор, что он подтвердит заявление этой леди? Я не вижу его здесь?

— Ну, мы можем скоро это выяснить. Не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?

— Ладно, избавлю вас от хлопот. — Несколько секунд Финнер молча посасывал нижнюю губу, затем повернулся на вращающемся стуле, заложил руки за жирные складки затылка и уставился в окно. — Предположим, я признаюсь, что был там в тот день, — обратился он к окну. — Ну и что из того?

Джесси посмотрела на Ричарда Квина, но он покачал головой.

— Вас интересует, какими сведениями я располагаю?

— Понимайте как хотите.

— Ну, слушайте. Вы специализировались на незамужних матерях. Вы находите покупателя, организуете женщине роды в больнице под фальшивым именем, платите ей — деньгами покупателя — и забираете ребенка, когда мать выписывают из больницы. Потом вы передаете ребенка покупателю, вероятно, вместе с поддельным свидетельством о рождении, получаете гонорар и ищете следующего клиента. Самое приятное в этом рэкете, Финнер, что все участники помалкивают о вас из чисто личных интересов. Как видите, мне известно многое.

— Я ничего не слышал, — сказал Финнер, все еще глядя в окно, хотя слушал в оба розовых уха.

— Я не собираюсь привлекать вас к суду за грязный способ зарабатывать деньги, которые вы тратите в злачных местах, Финнер. Это вам еще предстоит, когда наши ребята соберут достаточно доказательств. Но если вас беспокоит ответственность за подпольную торговлю детьми, то сейчас она меня не интересует. Я охочусь не за вами.

— О чем вы? — Финнер повернулся так резко, что пружины стула скрипнули.

— Вам придется сообщить мне, кто настоящие родители ребенка Хамфри.

Финнер уставился на него:

— Вы шутите?

— И не думаю, Финнер, — сказал старик.

Джесси затаила дыхание.

Толстяк рассмеялся:

— Даже если предположить, что чепуха, которую вы здесь болтали, инспектор, соответствует действительности — а я не собираюсь это признавать, — почему я должен с вами откровенничать? В таком рэкете маклер работает при условии строгой конфиденциальности — так мне говорили. Сболтнешь лишнее — и тут же вылетишь из бизнеса. Вы отлично это знаете.

— Я знаю, что вы погрязли в этом по самую макушку, Финнер. Конечно, вам известно, что ребенок мертв?

— Мертв? — Финнер сдул со стола пыль.

Джесси, словно зачарованная, смотрела, как шевелятся его толстые губы. — Припоминаю, что читал про какого-то младенца по фамилии Хамфри, которого нашли задохнувшимся в кроватке. Это тот ребенок, которого вы пытаетесь на меня повесить, инспектор?

— Он самый.

— Круто. Я люблю детишек — у меня самого трое. Но ведь это был несчастный случай, верно?

— Это было убийство.

Туша Финнера всколыхнулась, как кит, всплывающий на поверхность.

— Черта с два. Я тоже почитываю газеты. Коронерское жюри вынесло вердикт о смерти в результате несчастного случая. Дело закрыто. Зачем вы пудрите мне мозги, инспектор?

— Это было убийство, Финнер.

Судорожно глотнув, толстяк подобрал со стола стальной ножик для разрезания конвертов, начал чистить им ногти, но тут же положил его на стол.

— Новые данные?

Ричард Квин не ответил. Он молча смотрел на пухлые руки Финнера, пока тот не спрятал их под стол.

— Слушайте, инспектор, — быстро заговорил он. — Вы поставили меня в затруднительное положение. Разумеется, я не признаю себя виновным ни в какой степени, но, возможно, сумею раздобыть для вас кое-какую информацию о настоящих родителях ребенка. Один из моих деловых партнеров...

— Мне безразлично, как вы себя называете. Я хочу получить эти имена.

— Какой сегодня день?.. Четверг. Я ничего не обещаю, инспектор, но, быть может, мне удастся сделать большее.

— Что именно?

— Возможно, моему партнеру удастся привести их в мой офис для встречи с вами.

— Это было бы превосходно, Финнер. Когда?

— Скажем, в эту субботу — 20-го. В четыре часа дня вас устроит?

— Когда дом опустеет, а? Я всегда говорил, что для маленького сборища нет ничего лучше пустого офисного здания.

— Не люблю убийств. — Финнер шумно дышал. — Если я сделаю это для вас, инспектор, у меня не будет неприятностей? Даете слово?

— Никаких обещаний, Финнер. Но сотрудничество еще никому не вредило. — Ричард Квин посмотрел на Джесси Шервуд: — Это все, мисс Шервуд. Спасибо за работу.

— За работу? — ошеломленно переспросила Джесси.

— За опознание. — Он помог ей встать. — Свяжетесь со мной в субботу после полудня, Финнер.

Толстяк печально кивнул.

В пятницу утром Джесси позвонила Ричарду Квину из квартиры Глории Сарделлы и сообщила, что будет занята весь день: она должна проводить подругу в круиз и устраиваться на новом месте. Когда он стал уговаривать ее пообедать с ним, Джесси заколебалась, потом попросила его позвонить позже. Старик позвонил в пять, но она сказала, что очень утомлена и будет скверной компаньонкой, поэтому собирается съесть сандвич и лечь спать.

— Мне кажется, я не видел вас уже годы, — пожаловался он. — По крайней мере, позвольте мне сводить вас куда-нибудь позавтракать следующим утром.

— Лучше на ленч. Признаюсь, Ричард, я немного нервничаю из-за завтрашней встречи. Может быть, мне придется пожимать руку, которая прижала подушку к личику Майкла...

— На это немного шансов.

— Что вы имеете в виду? Ведь Финнер сказал...

— Я знаю, что сказал Финнер, — прервал инспектор. — Эта болтовня насчет возможности привести настоящих родителей ребенка к нему в офис была уловкой. Финнеру нужно время, чтобы надавить на них и посмотреть, какую информацию можно из них вытянуть.

— Но если он не предъявит их завтра...

— Тогда он предъявит их имена. В конце концов, А. Берт Финнер больше всего заботится об А. Берте Финнере. Так когда мы встретимся завтра, Джесси?

— Давайте в начале второго.

— Так поздно? — В его голосе звучало разочарование.

— Ну, ведь ваша встреча с Финнером состоится не раньше четырех. Сколько времени вы обычно тратите на ленч?

Старик положил трубку, чувствуя себя покинутым. Большую часть дня он провел на Сентр-стрит, заходя в разные комнаты, листая подшивки недавних приказов, чтобы посмотреть, кого наградили и повысили, болтая со старыми приятелями в основном здании Главного полицейского управления и в филиале на углу Брук-стрит. Они были рады его видеть, но он вышел удрученным. Пятница была для дежурных полицейских самым хлопотным днем недели, и старик чувствовал себя лишним.

Квартира Квинов не послужила ему достойным убежищем. Она казалась пустой и унылой.

«Как пенсионеры распоряжаются своим временем? — удивлялся старик. — Сколько газет можно прочитать? Сколько фильмов посмотреть? Сколько часов провести на скамейке Центрального парка, наблюдая за воркующими голубями и влюбленными? Как долго можно болтаться среди коллег, которые заняты работой, прежде чем они дадут тебе понять, что ты путаешься у них под ногами? »

В пятницу вечером Ричард Квин лег спать в четверть десятого, искренне желая, чтобы сейчас было четыре часа дня субботы.

— Не знаю, с чем мне предстоит столкнуться, — тихо сказал он. — Помните, что я вам говорил.

— Но почему я не могу пойти с вами, Ричард? — прошептала Джесси.

— Это уравнение со многими неизвестными. По всей вероятности, Финнер в офисе один, но жизнь детектива полна сюрпризов.

— Я ваш ассистент, — напомнила она.

— Слушайте меня, Джесси. Я войду, а вы подождете в конце коридора. На всякий случай держите дверцу лифта открытой, чтобы кабина не могла спуститься. Если я сочту, что все в порядке, то подам вам сигнал из дверей. Старайтесь не попадаться никому на глаза. Если услышите шум, быстро уходите.

— Нечего меня караулить!

— Вы слышали меня, Джесси?

— Лучше идите.

— Не забудьте, что я вам сказал. — Инспектор окинул взглядом коридор. — Если с вами что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу.

— Забавно, — сказала Джесси с нервным смешком. — Я как раз думала о том же.

Он уставился на нее, потом усмехнулся, сжал ее руку и быстро зашагал по коридору.

Джесси видела, как старик остановился у комнаты номер 622, приложил ухо к двери, потом выпрямился и постучал. Сразу же после этого он повернул ручку и, когда дверь поддалась, вошел внутрь.

Через несколько секунд дверь закрылась.

Здание превратилось в островок тишины среди шумного мира.

«Не будь дурой, — сказала себе Джесси. — Инспектор занимался такими делами всю жизнь. Он не мог бы стать ветераном полиции, не научившись справляться с насилием. В любом случае бояться нечего. Толстяк явно безвреден — он скорее побежит как кролик, чем станет рисковать своей шкурой. А другой... другие, кем бы они ни были, вероятно, напуганы еще сильнее, чем я».

Но ее сердце продолжало бешено колотиться.

Ричард Квин выглядел смущенным, как юноша на первом свидании, когда зашел за ней в квартиру Глории и во время ленча тоже. И таким щеголеватым. Он выгладил костюм, начистил до блеска туфли и преподнес ей букетик резеды.

— Продавщица думала, что я сошел с ума, — признался он. — Кажется, теперь никто не покупает резеду для букетов. Но я вспомнил, как любила ее моя жена...

Джесси не хватило духу сказать ему, что зеленоватая резеда не подходит к зеленому льняному костюму, который она надела. Или что женщина не всегда довольна, когда мужчина дарит ей цветы, которые любила его жена, пусть даже умершая тридцать лет назад. Она восторгалась букетом, прикрепляя его к жакету, а потом отправилась в спальню Глории и переодела шляпку, к которой резеда также не подходила.

«Беда в том, — думала Джесси, — что дело не во мне. Он просто заново открывает для себя мир женщин».

Когда она вчера сидела в одиночестве в квартире Глории Сарделлы, ей в голову пришла пугающая мысль. Любая другая женщина могла проделать с ним то же самое...

Что же происходит в офисе?

Она напрягала слух, но не слышала ничего, кроме транспорта на Сорок девятой улице.

Джесси днем и ночью размышляла о своем поведении. Как она могла оказаться в чужой квартире в Нью-Йорке, который ненавидела? Как могла пуститься в авантюру вместе с мужчиной, которого едва знала? И этот звонок Белл Берман... «Что это я слышала о тебе и о каком-то мужчине, Джесси?» Конечно, ей проболталась Глория, которая видела его в четверг после их визита в офис Финнера и потом стала ее расспрашивать... Джесси то и дело порывалась позвонить Ричарду и сказать ему, что это было ошибкой, что они оба слишком стары и не годятся для подобных дел. «Давайте расстанемся добрыми друзьями — я вернусь к моим подкладным суднам и катетерам, а вы загорайте на пляже... »

«Что я здесь делаю? — спрашивала себя Джесси. — Я должна была вернуться в родильный дом, проверять медкарты, слушать болтовню миссис Джоунс о том, как она рожала целых девять часов и как заставит мужа заплатить за все, что ей пришлось пережить, и думать тем временем, смогу ли я удержаться на ногах до полуночной смены... »

Ричард Квин вышел в коридор.

Джесси вздрогнула. Она даже не слышала, как открылась дверь комнаты номер 622.

Он стоял в коридоре и знаком подзывал ее.

Джесси поспешила к нему.

Инспектор казался напряженным и сосредоточенным. Он открыл дверь не более чем на дюйм и удерживал ее за ручку в таком положении.

— Я могу войти, Ричард? — прошептала Джесси.

— Зависит от вас, Джесси. — Даже его голос звучал настороженно. — От того, как много вы можете выдержать.

— Что? Разве Финнера нет в офисе?

— Он там. И он мертв.