"Паскаль Лене. Прощальный ужин " - читать интересную книгу автора

превосходившая даже нетерпеливое желание увидеть ту, которой суждено было
"посвятить" одного из нас, согласно непреложным законам Провидения и нашего
воображения. Около часа слонялись мы по перрону, и каждый грезил, что именно
его и никого другого судьба непременно вскоре возведет в ранг любовника
Софи, чье лицо, уменьшенное до нескольких миллиметров, мы видели на
групповой фотографии, которую под большим секретом согласился показать нам
ее кузен. И вот, мало-помалу, по мере того как текли минуты этого
нескончаемого часа, я вслед за другими тоже стал мечтать об этом, ощущая
желание, которое, возможно, питалось моей обидой на недоступную Эллиту.
В те времена в Кабуре все жили, словно одна большая семья. Директор
казино, куда мы каждый вечер ходили танцевать, никогда не брал входной платы
с девочек из той маленькой стайки - при условии, что они придут не позже
девяти, привнося шум и оживление в пустой еще зал. Часов в двенадцать он с
отеческой твердостью прогонял нас, так как опасался, как бы наши матери, с
которыми он был знаком, не упрекнули его в том, что он отнимает у своих
маленьких клиентов не только карманные деньги, но еще и сон. То был час,
когда юные поклонники амура начинали искать укромные уголки в подъездах или
уходили в глубь самых тенистых аллей. Были там и дюны, растянувшиеся сразу
за Английским бульваром и создававшие непроницаемые альковы из тени в
нескольких десятках метров от последнего фонаря. Именно туда мечтали мои
приятели отвести ту или иную из якобы покоренных ими девушек: место это
символизировало в нашем сознании нечто вроде рая для любовной игры в
классики. И именно туда мне, к моему собственному удивлению, удалось завлечь
Софи, приехавшую всего несколько дней назад и еще делавшую вид, что ей не
известен не подлежащий обжалованию приговор нашей коллективной похоти. Софи
была маленькой смешливой девочкой, скорее приветливой, чем красивой. У нее
были черные, коротко, почти под ежик стриженные волосы, подчеркивающие яркую
белизну ее кожи. При своем тонком силуэте и едва обозначенных бедрах она
походила бы на маленького мальчика, если бы не внушительная грудь,
приставленная вопреки всем законам гармонии к ее маленькому торсу. В Софи не
было ничего от прелестного и фатального создания, от того эталона
женственности, который приготовились было увидеть, сгорая от желания,
смешанного с чувством тревоги, ребята из нашей ватаги. Но зато был этот
парадоксальный бюст, эти роскошные груди, невзначай попавшие на детское
тело, которые вызывали многочисленные дифирамбы и быстро заставляли забыть
первоначальное разочарование. Хотя Софи носила весьма скромные блузки, хотя
манеры и речь у нее были скорее мальчишескими, это внешнее равнодушие к
своей внешности постоянно опровергалось нескромным присутствием прекрасной
груди. Было такое ощущение, словно маленькая девочка вырядилась в кружевное
белье и шелка своей матери. Но мы-то знали, что Софи отнюдь не была
маленькой девочкой. Мало того, мы много дней только об этом и толковали. Тем
не менее желания я к ней не испытывал. Ведь во мне жило воспоминание об
Эллите, воспоминание о чем-то прозрачном и лучезарном, имеющем не больше
материальности, чем привидение.
Зато у Софи было одно немаловажное достоинство - ее реальность. Она
просто-напросто существовала. Она являлась частью окружающего мира. Была ли
она лишена загадочности именно поэтому или же душа женщины вообще не
содержит в себе никаких иных тайн кроме тех, которыми наделяют ее наша
любовь и тяга к чему-то неземному? За гребнем дюны, защищавшим нас от света
дамбы, Софи сразу же улеглась на песок, лицом к морю. Я сел рядом, стараясь