"Станислав Лем. Рукопись, найденная в ванне" - читать интересную книгу автора

интереса, невольно входя в навязанную мне роль инспектора.
Его возбуждение росло, он почти шипел, а глаза его горели и слезились,
его распирало от упоения доносительства, облеплявшего его губы беловатым
налетом слюны.
- Ну, что с обрядами?
Он нетерпеливо скривился, набираясь смелости перед тяжестью обвинений,
которые ему предстояло предъявить.
- Проповеди не вдохновляют ни на какие начинания, не дают ощутимых
результатов, правила подслушивания нарушаются сплошь и рядом, и в Секции
Высших Предначертаний злоупотребления привели к скандалу, который удалось
кое-как замять лишь благодаря тому, что тайный брат Малькус сумел наладить
отношения с ризничим, которому он в порядке обмена посылает для покаяния
девиц с девятого, разумеется, соответствующим образом настроенных, а
аббат-офицер Орфини, вместо того чтобы уведомить кого следует, ударился в
мистику, толкует о неземных наказаниях...
- Космических?
- Если бы! Ох, прошу извинить... не знаю, к сожалению, звания...
- Ничего, это не важно.
- Понимаю. Можно толковать о "наижесточайших карах", имея под рукой
столько эффективных приспособлений, благодаря коллегам из Турции... Но ведь
вдобавок ко всему тайный брат Малькус направо и налево распускает слухи о
том, что он расшифровал Библию. Вы понимаете, что это означает?
- Богохульство, - предположил я.
- С богохульством Всевышний справится как-нибудь сам, это для него не
впервой. Речь идет о целом учении! Теологические основы теории святого
отступничества.
- Хорошо, - нетерпеливо перебил я его. - Давайте перейдем к фактам.
Этот тайный брат Малькус... Как все это выглядит? Но, ради Бога, самую суть.
- Слушаюсь. О том, что брат Малькус триплет, было известно давно -
способ, которым при пении псалмов... Ну, понимаете, брат Альмугенс должен
был иметь с ним дело... мы подсунули ему нескольких штатских... он, лежа
крестом, подавал знаки... ну, нарушение параграфа четырнадцатого... а при
квартальном обыске в ризе его офицера-исповедника были обнаружены вшитые
двойные перекрученные серебряные нити.
- Нити? А зачем, собственно?
- Ну как же... для экранирования подслушивающего устройства. Я лично
вел следствие среди причащающихся...
- Благодарю, - сказал я, - пожалуй, достаточно. В общих чертах я
сориентирован. Вы можете идти.
- Но ведь я только начал...
- До свидания, брат.
Монах выпрямился, вытянул руки по швам и ушел. Я остался один. Итак,
религиозные обряды вовсе не были побочным, дополнительным занятием, чем-то
предназначенным для траты свободного времени, но выполняли роль оболочки
нормальной служебной деятельности.
Я посмотрел на мертвого. Палец его задрожал еще сильнее. Я невольно
приблизился к гробу. "Надо бы уходить, пожалуй", - подумал я. Но рука,
которую я держал в кармане, внезапно выскользнула оттуда и легла на кисть
старичка. Это прикосновение было почти мгновенным, но оставило у меня в
памяти след ощущения его холодной, иссохшей кожи. И при этом его мизинец,