"Станислав Лем. Рукопись, найденная в ванне" - читать интересную книгу автора

общего блага...
- Хорошо. Но почему в таком случае он...
- Почему он отравился? Он, очевидно, предположил, что вы и являетесь
тем самым курьером, которого он ожидал, и что вы уже знаете о его измене. А
ведь здесь он был пешкой...
- Ах, так...
- Да, это именно так. Сознаюсь, я превысил свою компетенцию, оставив
его на прежнем месте. И, чтобы закопать меня, вас направили прямо к старику.
Интрига...
- Да, но ведь я случайно зашел в его комнату! - вырвалось у меня.
Прежде чем я успел пожалеть о своих словах, офицер криво усмехнулся.
- Можно подумать, от того, что вы зашли бы в соседнюю комнату,
что-нибудь изменилось бы, - пробормотал он и опустил глаза.
Призрачное зрелище череды совершенно одинаковых седых розовеньких
старичков в очках с золотой оправой, которые терпеливо улыбались, поджидая
меня за своими столами, бесконечная галерея чисто убранных, светлых комнат
встала перед моими глазами, вызвав во мне внутреннюю дрожь.
- Так значит, не только в этой комнате?
- Ну конечно, ведь мы должны действовать наверняка!
- И в этих других комнатах тоже?
Он кивнул головой.
- И все они...
- Перевербованные, разумеется.
- На кого же они работают?
- На нас и на них. Вы же знаете, как это бывает. Но мы их держим
крепко, и на нас они работают продуктивнее.
- Но постойте... Что это он мне плел о планах мобилизации?.. О тысячах
вариантах оригинала?..
- О, это был шифр, опознавательный шифр, пароль. Вы, видимо, его не
понимали, потому что это был их шифр, а он наверняка решил, что вы не хотите
понимать, а значит, уже знаете о его предательстве. Мы ведь все носим
нагрудные дешифраторы...
Он расстегнул мундир на груди и показал мне спрятанный под рубашкой
плоский аппарат. Я тут же вспомнил, как офицер, который ехал со мной в
лифте, прижимал руку к сердцу.
- Вы упомянули об интриге. Чья это была интрига?
Офицер побледнел. Его веки задрожали и опустились, несколько секунд он
сидел с закрытыми глазами.
- Сверху, - прошептал он. - Сверху явно метили в меня, но ведь за мной
нет никакой вины... Если бы вы воспользовались хотя бы частью своих широких
полномочий и...
- И что?
- И замяли бы это дело, то я сумел бы...
Он не договорил. Затем какое-то время с близкого расстояния изучал
поверхность моего лица.
Я видел блестящие, как стекло, белки его застывших, расширенных глаз.
Пальцами рук, сложенных на коленях, он гладил, мял, дергал материал мундира.
- Девятьсот шестьдесят семь на восемнадцать на четыреста тридцать
девять, - умоляюще прошептал он.
Я молчал.