"Станислав Лем. Реджинальд Гулливер "Эрунтика"" - читать интересную книгу автора

правды кроется в дерзости, зашедшей так далеко! При беглом просмотре книга
кажется научным пособием, на самом же деле это собранье курьезов. Она не
претендует на лавры литературной фантазии, потому что лишена
художественной композиции. Если написанное в ней - правда, то эта правда
не оставляет почти ничего от всей современной науки. Если это ложь - то
чудовищного масштаба.
Как объясняет автор, эрунтика ("Die Eruntizitatslehre", "Eruntics",
"Eruntique"; название образовано от "erunt" - "будут" - третье лицо
множественного числа будущего времени глагола "esse") задумывалась отнюдь
не как разновидность прогностики или футурологии.
Эрунтике нельзя научиться: никто не знает принципов ее действия. Нельзя
с ее помощью предвидеть то, что вам хотелось бы. Это вовсе не "тайное
знание" вроде астрологии или дианетики, но естественно-научной ортодоксией
ее тоже не назовешь. Словом, перед нами и впрямь нечто обреченное на титул
"изгнанницы всех миров".
В первой главе Р.Гулливер отрекомендовывается как философ-дилетант и
бактериолог-любитель, который однажды - восемнадцать лет назад - решил
научить бактерии английскому языку. Замысел родился случайно. В тот
памятный день он доставал из термостата чашечки Петри - плоские стеклянные
сосудики, в которых на агаровой пленке разводят бактерии in vitro [в
пробирке (лат.)]. До этого, как он сам говорит, бактериологией он
занимался для собственного удовольствия, из увлечения, без особых
претензий и надежд на какие-либо открытия. Просто ему нравилось наблюдать
за ростом микроорганизмов на агаровом субстрате; его поражала
"сметливость" невидимых "растеньиц", образующих на мутноватой питательной
пленке колонии размером с булавочную головку. Чтобы определить
эффективность бактерицидных средств, их наносят на агар пипеткой или
тампоном; там, где они проявляют свое действие, агар освобождается от
бактерийного налета. Как иногда делают лаборанты, Р.Гулливер, смочив
тампон в антибиотике, написал им на ровной поверхности агара "Yes". На
другой день эта незримая надпись проступила: интенсивно размножаясь,
бактерии усеяли бугорками колоний весь агар за исключением следа, который
оставил тампон, заменивший перо. Тогда-то, утверждает автор, ему и пришло
на ум, что этот процесс можно "перевернуть".
Надпись стала видимой, потому что была свободна от бактерий. Но если б
микробы сами сложились в буквы, значит, они писали бы - то есть
изъяснялись бы средствами языка. Идея была заманчивая, но вместе с тем,
признает автор, совершенно абсурдная. Ведь это он написал на агаре "Yes",
а бактерии лишь "проявили" надпись, потому что не могли размножаться в ее
пределах. Но сумасшедшая мысль уже не покидала его. На восьмой день он
принялся за работу.
Бактерии стопроцентно без-думны, а значит, и без-разумны. Однако место,
занимаемое ими в Природе, вынуждает их быть превосходными химиками.
Болезнетворные микробы уже сотни миллионов лет назад научились
преодолевать телесные преграды и защитные силы организма животных. Оно и
понятно: ведь они испокон веку ничего другого не делали, так что имели
достаточно времени, чтобы при помощи агрессивных, хотя и слепых, уловок
своего химизма проникнуть за белковые укрепления, которыми, словно
панцирем, окружают себя крупные организмы. А когда на арене истории
появился человек, они напали и на него и на протяжении десяти с лишним