"Станислав Лем. "Новая космогония"" - читать интересную книгу автора

может обнаружить Игроков не только потому, что Игроки молчат, но еще и
потому, что их действия не выделяются на космическом фоне по той простой
причине, что _именно эти действия и есть космический фон_.
Второй закон Ахеропулоса говорит, что Игроки не шлют более молодым
цивилизациям посланий с поучениями либо советами, поскольку не знают, куда
высылать такие сообщения, а слать их неведомо кому не хотят. Чтобы
передать информацию в определенный адрес, необходимо сначала выяснить, в
каком состоянии находится адресат, но именно это запрещает первый закон
Игры, который устанавливает барьер взаимодействия в пространстве и
времени. Как мы уже знаем, любая информация о состоянии другой цивилизации
в момент ее получения окажется полностью устаревшей. Установив свои
барьеры, Игроки тем самым исключили всякую возможность узнать что-либо о
состоянии других цивилизаций. А от передачи безадресных сообщений всегда
больше вреда, чем пользы. Ахеропулос показывает это на примере
проведенного им эксперимента. Он брал две серии карточек, на карточках
одной серии записывал последние научные открытия шестидесятых годов, а на
карточках другой серии - даты исторического календаря на протяжении
столетия (1860-1960). Далее он вынимал по карточке из каждой серии.
Открытие связывалось с датой по воле слепого случая, и это должно было
соответствовать безадресной передаче информации. В самом деле, такие
послания редко когда имели бы для получателя позитивную ценность. В
большинстве случаев принятое сообщение оказалось бы непонятным (теория
относительности в 1860 году), либо бесполезным (теория лазера в 1878
году), либо попросту опасным (теория атомной энергии в 1939 году). Поэтому
Игроки и молчат, ибо - согласно Ахеропулосу - желают добра более молодым
цивилизациям.
Стало быть, эта аргументация опирается на этику. Уже поэтому она не
является безупречной. Утверждение, якобы цивилизация должна становиться
тем более совершенной в этическом отношении, чем более она преуспела в
развитии науки и техники, вводится в теорию Игры извне. Так строить теорию
Космогонической Игры нельзя: либо принцип Silentium Universi неизбежно
следует из структуры Игры, либо само существование Игры необходимо
подвергнуть сомнению. Гипотезы ad hoc не могут спасти достоверности Игры.
Ахеропулос всегда отдавал себе в этом отчет - данная проблема тревожила
его больше, чем полное непонимание и непризнание, выпавшее на его долю. Он
дополняет "моральную гипотезу" другими, однако известно, что из множества
слабых гипотез нельзя составить одну сильную. Здесь я вынужден упомянуть о
себе. Что сделал я как последователь Ахеропулоса? Моя теория исходит из
Физики и к физике же возвращается, но сама не принадлежит к области
Физики. Конечно, если бы из нее следовала лишь та Физика, из которой я ее
вывел, это было бы пустячной игрой в тавтологию.
До сих пор физик поступал как человек, наблюдающий передвижение фигур
на шахматной доске; он уже знает, как ходит каждая фигура, но не считает
при этом, что передвижение фигур ведет к какой-то цели. Космогоническая
Игра ведется не так, как шахматная, ибо в ней изменяются законы, то есть
правила передвижения, фигуры и сама шахматная доска. По этой причине моя
теория - реконструкция не всей Игры с момента ее возникновения, а только
ее последней части. Моя теория - лишь фрагмент целого, то есть нечто вроде
создания теории гамбита на основе наблюдения за шахматной игрой. Тот, кто
знаком с теорией гамбита, знает, что ценной фигурой жертвуют для того,