"Станислав Лем. Формула Лимфатера" - читать интересную книгу автора

трахеи - просто система трубок, открытых на поверхности тела, и они могут
дать организму лишь то количество кислорода, какое самотеком пройдет через
отверстия... вот почему. Впрочем, это, разумеется вовсе не мое открытие.
Но об этом говорят невнятно: мол, несущественно. Фактор, благодаря
которому был вычеркнут из списка самый опасный соперник человека... О, к
чему может привести слепота! Если тело превысит определенные, поддающиеся
точному исчислению размеры, то трахеи уже не смогут доставлять необходимое
количество воздуха. Организм начнет задыхаться. Эволюция - конечно же! -
приняла меры: насекомые остались небольшими. Что? Огромные бабочки
мезозойской эры? Весьма яркий пример математической зависимости...
непосредственного влияния простейших законов физики на жизненные
процессы... Количество кислорода, попадающего внутрь организма через
трахеи, определяется не только диаметром трахей, но и скоростью
конвекции... а она, в свою очередь, - температурой; так вот, в мезозойскую
эру, во время больших потеплений, когда пальмы и лианы заполнили даже
окрестности Гренландии, в тропическом климате вывелись эти большие, с
ладонь величиной, бабочки и мотыльки... Однако это были эфемериды, и их
погубило первое же похолодание, первый ряд менее жарких, дождливых лет...
Кстати сказать, и сегодня самых больших насекомых мы встречаем в
тропиках... но и это маленькие организмы; даже самые большие среди них -
малютки в сравнении со средним четвероногим, позвоночным... Ничтожные
размеры нервной системы, ничего не удалось сделать, эволюция была
бессильна.
Первой моей мыслью было построить электронный мозг по схеме нервной
системы насекомого... какого? Ну, хотя бы муравья. Однако я сразу же
сообразил, что это просто глупо, что я собираюсь идти путем наименьшего
сопротивления. Почему я, конструктор, должен повторять ошибки эволюции? Я
снова занялся фундаментальной проблемой: обучением. Учатся ли муравьи?
Конечно, да: у них можно выработать условные рефлексы, это общеизвестно.
Но я думал о чем-то совершенно ином. Не о тех знаниях, которые они
наследуют от своих предков, нет. О том, совершают ли муравьи такие
действия, которым их не могли обучить родители и которые они, тем не
менее, могут выполнять без всякого обучения! Как вы смотрите на меня...
Да, я знаю. Тут мои слова начинают попахивать безумием, да? Мистикой
какой-то? Откровение, которое дано было постичь муравьям? Априорное знание
о мире? Но это лишь вступление, начало, лишь первые буквы методологии
моего сумасшествия. Пойдем дальше. В книгах, в специальной литературе
вообще не было ответа на такой вопрос, ибо никто в здравом уме его не
ставил и не отважился бы на это. Что делать? Ведь не мог же я стать
мирмекологом <ученый, изучающий муравьев> только для того, чтобы ответить
на этот один - предварительный вопрос. Правда, он решал "быть или не быть"
всей моей концепции, однако мирмекология - обширная дисциплина, мне
пришлось бы опять потратить три-четыре года: я чувствовал, что не могу
себе этого позволить. Знаете, что я сделал? Отправился к Шентарлю. Ну как
же, имя! Для вас это каменный монумент, но он и тогда, в мои молодые годы,
был легендой! Профессор вышел на пенсию, не преподавал уже четыре года и
был тяжело болен. Белокровие. Ему продляли жизнь месяц за месяцем, но все
равно было ясно, что конец его близок. Я набрался смелости. Позвонил
ему... скажу прямо: я бы позвонил, даже если б он уже агонизировал. Такой
безжалостной, такой уверенной в себе бывает лишь молодость. Я, совершенно