"Станислав Лем. Формула Лимфатера" - читать интересную книгу автора

научил опыт - является только введением, за которым, как правило,
начинается пренебрежение, скрытое за уговорами, ибо, разумеется, его уже
не раз и не два пробовали отговорить от этой идеи. Если б я сказал: "Ах,
это необыкновенно, вы действительно изобрели машину времени?" - он,
возможно, бросился бы на меня с кулаками. То, что я молчал, озадачило его.
- Да, - сказал он, вызывающе сунув руки в карманы, это машина
времени. Машина для путешествий во времени, понимаете?!
Я кивнул головой, стараясь, чтобы это не выглядело преувеличенно.
Его натиск разбился о пустоту, он растерялся и мгновенье стоял с
весьма неумной миной. Лицо его было даже не старым, просто усталым,
немыслимо измученным - налитые кровью глаза свидетельствовали о
бесчисленных бессонных ночах, веки у него были припухшие, щетина, сбритая
для такого случая, осталась около ушей и под нижней губой, указывая на то,
что брился он быстро и нетерпеливо, говорил об этом и черный кружок
пластыря на щеке.
- Вы ведь не физик, а?
- Нет.
- Тем лучше. Если б вы были физик, то не поверили бы мне, даже после
того, что увидите собственными глазами, ибо это, - он показал на аппарат,
который все еще тихонько мурлыкал, словно дремлющий кот (лампы его бросали
на стену розоватый отблеск), - могло появиться лишь после того, как я
начисто отбросил нагромождение идиотизмов, которые они считают сегодня
физикой. Есть у вас какая-нибудь вещь, с которой вы могли бы без сожаления
расстаться?
- Может, найду, - ответил я. Что это должно быть?
- Все равно. Камень, книжка, металлический предмет, лишь бы ничего
радиоактивного. Ни следа радиоактивности, это важно. Это могло бы привести
к катастрофе.
Он еще продолжал говорить, когда я встал и направился к письменному
столу. Как вы знаете, я педант и для любой мелочи у меня есть постоянное
место, а уж особое значение придаю я сохранению порядка в библиотеке; тем
больше поразило меня событие, которое произошло накануне: я работал за
письменным столом с самого завтрака, то есть с раннего утра, над
введением, которое доставило мне много хлопот, и, подняв на мгновение
голову от разложенных по всему столу бумаг, заметил в углу, у книжных
полок темно-малиновую книжку формата in octavo <в восьмую долю - лат.;
имеется в виду печатный лист>; она лежала на полу, словно ее кто-то там
бросил.
Я встал и поднял ее. Я узнал обложку: это был оттиск статьи из
ежеквартального журнала по космической медицине дипломная работа одного из
моих довольно далеких знакомых... Я не понимал, каким образом она
оказалась на полу. Правда, принимаясь за работу, я был погружен в свои
мысли и не озирался особенно по сторонам, но мог бы поклясться, что когда
я входил в комнату, на полу у стены ничего не лежало; это немедленно
обратило бы мое внимание. Наконец, я все же счел, что углубился в мысли
более обычного, поэтому на время перестал воспринимать окружающее - и лишь
когда концентрация моей сосредоточенности уменьшилась, я ничего не
видевшими до тех пор глазами заметил книгу на полу. Иначе нельзя было
объяснить этот факт. Я поставил книгу на полку и забыл обо всем, но
сейчас, после слов пришельца, малиновый корешок этой совершенно ненужной