"Станислав Лем. Формула Лимфатера" - читать интересную книгу автора

мимоходом, словно нехотя, я узнаю, что случилось с муравьем. Но не иначе.
И я поставил крест на моем маленьком красном проводнике во мраке
неизвестности.
Итак, надо было подобраться с другой стороны. С какой? Я взялся за
проблему очень старую, очень недолюбливаемую наукой, очень - в этом смысле
- неприличную: за парапсихологические явления. Это само собой
напрашивалось. Телепатия, телекинез, предсказание будущего, чтение мыслей;
я перечитал всю литературу, и передо мной распростерся океан
неуверенности. Вы, вероятно, знаете, как обстоит дело с этими явлениями.
95 процентов истерии, мошенничества, хвастовства, затуманивания мозгов, 4
процента фактов сомнительных, но заставляющих задуматься и, наконец, тот
один процент, с которым не знаешь, что делать. Черт побери, думал я,
должно же в нас, людях, тоже быть что-то такое. Какой-нибудь осколок,
последний след этого неиспользованного эволюцией шанса, который мы делим с
маленьким красным муравьем; и это - источник тех таинственных явлений,
которые так недолюбливает наука. Что вы сказали? Как я ее себе
представлял, эту... Эту машину Лимфатера? Это должен был быть мудрец -
система, которая, начиная функционировать, сразу же знала бы все, была бы
наполнена знаниями. Какими? Всякими. Биология, физика, автоматика, все о
людях, о звездах... Звучит, как сказка, верно? А знаете, что мне кажется?
Нужно было лишь одно: поверить, что такая вещь... Такая машина возможна.
Не раз по ночам мне казалось, что от размышлений у невидимой стены,
непроницаемой, несокрушимой, у меня череп лопнет. Ну, не знал я ничего, не
знал...
Я расписал такую схему: чего не могла эволюция?
Варианты ответов: не могла создать систему, которая
1) функционирует не в водно-коллоидной среде (ибо и муравьи, и мы, и
все живое представляет собой взвесь белка в воде);
2) функционирует только при очень высокой или очень низкой
температуре;
3) функционирует на основе ядерных процессов (атомная энергия,
превращение элементов и т.д.).
На этом я остановился. Ночами сидел над этой записью, днем совершал
дальние прогулки, а в голове у меня кружился и неистовствовал вихрь
вопросов без ответов. Наконец, я сказал себе: эти феномены, которые я
называю внечувственными, бывают не у всех людей, а лишь у весьма немногих.
И даже у них бывают лишь иногда. Не всегда. Они этого не могут
контролировать. Не властны над этим. Больше того, никто, даже самый
блестящий медиум, самый прославленный телепат не знает, удается ли ему
отгадать чью-то мысль, увидеть рисунок на листке в запечатанном конверте,
или же то, что он принимает за отгадку, есть полнейшее фиаско. Итак,
какова частота того явления среди людей и какова частота успехов у одного
и того же лица, одаренного в этом отношении?
А теперь муравей. Мой Акантис. Как с ним? И я немедленно написал
Виллинсону - просил ответить мне на вопрос: все ли муравьи стали
устраивать на плоскогорье ловушки для кватроцентикс эпрантиссиака или лишь
некоторые? А если некоторые, то какой процент от общего числа? Виллисон -
вот что такое подлинная удача! - ответил мне через неделю: 1) нет, не все
муравьи; 2) процент муравьев, строивших ловушки, очень невелик. От 0,2 до
0,4 процента. Практически один муравей из двухсот. Он смог наблюдать это