"Фриц Лейбер. Бум-пампампам-бим-бам-бом" - читать интересную книгу автора

были укреплены в расстеленном на полу холсте.
В алых отблесках фонарей люди выглядели сущими бесами. Фиби
пошевелилась и застонала. Сверху, из плотных облаков дыма под потолком,
донесся кашель Саймона.
- Вот оно! - воскликнул Норман Сейлор.
Фиби тоненько вскрикнула. Ее спина выгнулась словно от электрошока.
Выражение крайнего изумления и боли появилось на лице Тельяферо Букера
Вашингтона, как будто его укололи булавкой или прижгли ему кожу раскаленной
кочергой. Решительно взмахнув руками, он отбарабанил на своей африканской
деревяшке короткую фразу.
Среди клубов дыма возникла вдруг рука с зажатой в ней восьмидюймовой
кистью, с которой сорвался огромный сгусток краски. Он шлепнулся на холст со
звуком, который был точной копией выбитой Толли фразы.
В студии закипела лихорадочная деятельность. Руки в плотных перчатках
выдернули фонари из гнезд и окунули их в заранее приготовленные ведра с
водой. Были раздернуты портьеры, распахнуты окна и включены два
электрических вентилятора. Находившегося в полуобморочном состоянии Саймона,
который поскользнулся на последней перекладине лесенки и едва не упал,
поймали и оттащили к окну. Он без сил рухнул на подоконник, и его вывернуло
наизнанку. С Фиби Солтонстолл обошлись вежливее: ее отнесли ко второму окну
и положили возле него. Гори проверил ее пульс и успокаивающе кивнул.
Затем пятеро интеллектуалов приступили к рассматриванию холста. Спустя
минуту-другую к ним присоединился Саймон.
Ярко-красное пятно разительно отличалось ото всех предыдущих и было
точной копией новой музыкальной фразы.
Насмотревшись на кляксу, интеллектуалы занялись ее фотографированием.
Действовали они систематически, но без огонька. Если им и случалось
взглянуть на холст, они вели себя так, словно не видели, что там изображено.
И им вовсе неинтересны были черно-белые снимки нового пятна с засветленным
фоном, которые они рассовали по карманам.
Внезапно от окна послышалось шуршанье портьеры. Фиби Солтонстолл, про
которую за работой совсем забыли, приняла сидячее положение и огляделась. Во
взгляде ее сквозило отвращение.
- Отведите меня домой, Лестер, - проговорила она тихим и ясным голосом.
Толли, который собрался было выйти из студии, остановился на пороге.
- Знаете, - сказал он озадаченно, - никак не могу поверить, что
старикан набрался духу сделать то, что сделал. Может, ей известно, что
заставило его...
Норман взял Толли за руку и приложил палец к губам. Вместе они вышли из
комнаты; Лафкадио, Гориес, Лестер и Фиби последовали их примеру. Все пятеро
мужчин наравне с Саймоном выглядели, точно пьяницы после продолжительного
запоя, завершившегося приступом белой горячки.
Аналогичный эффект отмечался повсеместно по мере распространения новой
музыкальной фразы и нового пятна. Контрзаклинание побеждало на всех фронтах.
Всякий, кто видел его или слышал, повторял его один только раз
(воспроизводил, показывал - в общем, распространял) и тут же забывал, причем
первые фраза и пятно также бесследно улетучивались из памяти. Чувство
принуждения и одержимости исчезало начисто.
Драм-н-дрэг незаметно скончался. Опустели сумочки и карманы, в которых
прежде хранились карточки-кляксы; врачи перестали использовать в работе