"Фриц Лейбер. Мечи в тумане" - читать интересную книгу автора

руку не подворачивались, и в жизни обоих героев настал такой час, когда
загнанному в угол человеку хочется совместить даже самые редкие
приключения и удовольствия с какой-нибудь разумной деятельностью, которая
обеспечила бы ему материальное благополучие или хотя бы душевный покой.
Лишь эта теория - что скука и неуверенность в завтрашнем дне, а также
различие во мнениях относительно того, как нужно бороться со столь
гнетущими чувствами, лежали в основе отчужденности друзей, - лишь эта
теория может объяснить нелепейшее предположение, что приятели рассорились
из-за произношения имени Фафхрда: Мышелов якобы с завидным и злонамеренным
упорством выговаривал его имя на упрощенный ланкмарский манер, в
результате чего оно звучало как Фафхрд, тогда как сам носитель имени
настаивал на том, что лишь зубодробильное сочетание согласных может
удовлетворить его слух, глаз и варварское чувство порядка вещей. Скучающие
и неуверенные в себе люди часто стреляют из пушек по воробьям.
Несомненно одно: приятели если и не рассорились окончательно, то по
крайней мере сильно охладели друг к другу, и жизненные пути их, хотя оба
оставались в Ланкмаре, разошлись.
Серый Мышелов поступил в подручные к некоему Пульгу, восходящей
звезде рэкета по части второстепенных религиозных культов, некоронованному
королю ланкмарского преступного мира, который облагал данью жрецов всех
мелких божков, стремящихся выйти в боги, угрожая в случае неповиновения
всяческими неприятными и даже скверными последствиями. Если жрец,
отказывался платить Пульгу, его чудеса не срабатывали, численность
прихожан и размер пожертвований резко уменьшались, а его самого неминуемо
ждали синяки, а то и переломанные кости.
Появлявшийся в сопровождении нескольких громил Пульга, а также
одной-двух стройных танцовщиц, Мышелов стал неотъемлемой и зловещей
принадлежностью улицы Богов, что тянется от Болотной заставы вплоть до
самых дальних доков и цитадели. Он продолжал ходить во всем сером, носить
на голове клобук, а у пояса Кошачий Коготь и Скальпель, однако ни кинжал,
ни тонкий меч не покидали ножен. Зная по собственному опыту, что угроза,
как таковая, гораздо эффективнее ее исполнения, Мышелов ограничил свою
деятельность ведением переговоров и взиманием наличности. Начинал он
обычно со слов: "Меня прислал Пульг - Пульг с буквой "г" на конце". Затем,
если человек святой жизни начинал упорствовать или торговаться слишком уж
яростно и возникала необходимость повергнуть идолов во прах и прервать
богослужение, Мышелов давал громилам знак заняться этими дисциплинарными
мерами воздействия, а сам праздно стоял неподалеку, ведя неторопливую и
остроумную беседу с танцовщицами и посасывая леденцы. Шли месяцы; Мышелов
становился все толще, а очередные танцовщицы все стройнее и на вид
покорнее.
Фафхрд же поступил по-иному: сломав о колено свой длинный меч (и
жестоко при этом порезавшись), содрав с одежды остатки украшений (скучные
и ничего не стоящие куски позеленевшего металла), а также обрывки
полысевшего меха, он отрекся от крепких напитков и сопутствующих им
радостей (хотя и так уже в течение некоторого времени не брал в рот
ничего, кроме слабого пива, а с женщинами не знался вовсе) и стал
единственным последователем некоего Бвадреса, единственного апостола
Иссека Кувшинного. Фафхрд отрастил бороду, которая стала такой же длины,
что и спадавшие на плечи волосы, отощал, щеки и глаза у него запали, а