"Урсула Ле Гуин. Освобождение женщины" - читать интересную книгу автора

бабушка изъявила желание услышать о них, когда я навестила
ее.---На этом Йоуи, в мире рабов,---сказала она,---никак обрели
свободу? И прогнали своих хозев? И открыли ворота? О, мой
благословенный Господь Камаи, да как же это может быть? Да будь
благословенно его имя и сотворенные им чудеса!--- ---Сидя на
корточках в пыли и положив руки на колени, она раскачивалась
вперед и назад. Ныне она была старой, покрытой морщинами
женщиной.---Расскажи мне!---потребовала она.

В силу неведения я мало что могла поведать ей.---Вернулись все
солдаты,---сказала я.---А те другие, Чужи, остались на Йоуи.
Может, теперь они стали новыми хозяевами. Все это где-то
там,---сказала я, махнув куда-то в небо.

--А кто такие Чужи?---спросила бабушка, но я не могла ей
ответить.

Все это были слова, не имеющие для меня смысла.

Но когда нашего хозяина, Лорда Шомеке, больным привезли домой,
я начала кое-что понимать. Его доставили на флайере в наш
маленький порт. Я видела, как его транспортировали на носилках,
глаза его побелели, а черная кожа обрела сероватый цвет. Он
умирал от болезни, которая свирепствовала в городах. Моя мать,
сидя рядом с Леди Тазеу, слышала, как политик, выступая по
сети, сказал, что Чужи заразили Уэрел этой болезнью. В его
голосе звучало такой ужас, что мы решили, будто всем предстоит
умереть. Когда я рассказала об этом Геу, он лишь фыркнул.

--Чужие, а не Чужи,---сказал он,---и они не имеют к этому
никакого отношения. Милорд говорил с врачами. Это всего лишь
новый вид гнойных червей.

Достаточно было и этого ужасного заболевания. Мы знали, что
любое имущество, заразившееся им, убивали без промедления, как
скот, а труп сжигали на месте.

Но Хозяина не прирезали. Теперь Дом был полон врачами, а Леди
Тазеу дни и ночи проводила у ложа супруга. Он умирал в ужасных
мучениях, поскольку смерть все медлила с приходом. Страдая,
властитель Шомеке издавал ужасные крики, вопли и стоны. Трудно
было поверить, что человек способен часами так кричать Тело его
было покрыто язвами и отпадало кусками, страдания сводили его с
ума, но он все не умирал.

Если леди Тазеу превращалась в усталую молчаливую тень, Эрод
был полон сил и возбуждения. Порой, когда до него доносились
вопли и стоны отца, у него возбужденно блестели глаза. Он
шептал: " Да смилуется над ним леди Туал", но жадно внимал этим
крикам. От Геу и Ахаса, которые росли вместе с ним, я знала,