"Урсула Ле Гуин. Музыка былого и рабыни" - читать интересную книгу автора

рад потерять сознание, но как ни кружилась у него голова, сознание его не
покидало. Он попытался дышать так, как научился давным-давно на другой
планете - спокойно, ровно. Но на этой планете в этой клетке у него ничего
не получилось. Легкие были стиснуты грудной клеткой, и каждый вдох был
пыткой. Он думал уже только о том, как бы не задохнуться. Он пытался не
поддаться панике. Он пытался хотя бы сохранить ясность мыслей, но ясность
мыслей была невыразимо мучительной.
Когда солнечный свет добрался до этой части поселка и обрушился на
него, головокружение перешло в тошноту. И вот тогда он начал на минуты
терять сознание.
Была ночь, был холод, и он старался вообразить воду. Но воды не было.
Позже он заключил, что пробыл в клетке-укоротке двое суток. Он помнил, как
проволока ободрала его обожженную солнцем кожу, когда его вытаскивали из
клетки, шок от холодной воды, которой его обдали из шланга. На мгновение
он обрел ясность мысли, воспринял себя как куклу, маленькую, тряпичную,
валяющуюся в грязи, а вокруг люди говорили и кричали о чем-то. Затем его
унесли в подвал или стойло - туда, где снова были мрак и тишина, но только
он все еще висел в клетке-укоротке, поджариваясь в ледяном огне солнца,
замерзая в своем горящем теле, все туже и туже стягиваемом четкой сеткой
из проволоки боли.
В какой-то момент его перенесли на кровать в комнате с окном, но он
все еще болтался в клетке-укоротке высоко над пыльной землей, над двором
пылевиков, над зеленоватым кругом травы.
Задью и толстяк были там, и их там не было. Крепостная с землистым
лицом, съежившаяся, дрожащая причиняла ему боль, стараясь наложить мазь на
его обожженные руку, ногу и спину. Она была там, и ее там не было. Солнце
светило в окно, он снова и снова чувствовал, как сетка защемляет его
ступню.
Темнота приносила облегчение. Он почти все время спал. Дня через
два-три он уже мог сидеть в постели и есть то, что приносила ему
перепуганная крепостная. Солнечные ожоги подживали, боль смягчалась.
Ступня чудовищно распухла - кости в ней были сломаны, - но пока ему не
требовалось встать, значения это не имело. Он дремал, уносился куда-то.
Когда вошел Райайе, он его сразу узнал.
Они встречались несколько раз до Восстания. Райайе был министром
иностранных дел при президенте Ойо. Какой пост он занимал теперь в
Легитимном правительстве, Эсдан не знал. Для верелианина он был низок
ростом, но широкоплеч и плотно сложен, с иссиня-черным глянцевым лицом и
седеющими волосами. Внушительный человек. Политик.
- Министр Райайе, - сказал Эсдан.
- Господин Музыка Былого. Как вы любезны, что помните меня! Сожалею о
вашем нездоровье. Надеюсь, здешние люди удовлетворительно ухаживают за
вами?
- Благодарю вас.
- Когда я услышал о вашем нездоровье, то справился о враче. Но тут
есть только ветеринар. Никакого обслуживающего персонала. Не то, что в
былые дни! Какая перемена! Жалею, что вы не видели Ярамеру в ее прежнем
блеске.
- Я ее видел. - Голос у него был слабым, но звучал естественно. -
Тридцать два - тридцать три года назад. Достопочтенные господин и госпожа