"Урсула Ле Гуин. Музыка былого и рабыни" - читать интересную книгу автора

зал со стенами стеклянной мозаики на золотом фоне, алтарь Туаль, огромный
цветок, вырезанный из душистой древесины...
Теперь они ехали вверх по склону к этому дому. Машина повернула. Он
мельком увидел почерневшие балки на фоне неба.
Парням позволили вновь за него взяться: вытащить из машины, выкрутить
ему руку, толкать и пихать его вверх по ступенькам. Стараясь не
сопротивляться, не ощущать того, что они делали с ним, он смотрел по
сторонам. Центральная часть и южное крыло огромного здания превратились в
развалины с проваленной крышей. Сквозь черный оконный проем желтело ясное
небо. Даже тут, в самом сердце Закона рабы восстали. Три года назад в то
первое страшное лето, когда были сожжены тысячи господских домов, поселки,
городки, города. Четыре миллиона погибших. Он не знал, что Восстание
добралось даже до Ярамеры. С реки не поступало никаких известий.
Все это промелькнуло у него в уме с необычайной быстротой и ясностью,
пока они тащили его вверх по невысоким ступенькам к северному крылу дома,
держа под прицелом пистолетов, словно думали, что шестидесятидвухлетний
человек, у которого совсем затекли ноги после нескольких часов
неподвижности в машине, способен вырваться и броситься бежать - здесь, на
триста километров внутри их территории. Он думал стремительно и замечал
все.
Это крыло, соединенное с центральной частью дома длинной аркадой,
сохранило крышу, но когда они вошли в вестибюль, он увидел голые каменные
стены. Покрывавшие их резные деревянные панели сгорели дотла. Грязные
доски заменили паркет или закрывали мозаичную плитку. Никакой мебели. В
опустошении и грязи высокий зал был прекрасен - пустой, залитый ясным
вечерним светом. Оба веота прошли вперед и что-то доложили людям в дверном
проеме, за которым прежде была парадная гостиная. Он ощущал веотов как
своих защитников и надеялся, что они вернутся. Но нет. Один из парней
продолжал заламывать ему руку за спину. К нему направился грузный толстяк,
не спуская с него глаз.
- Вы инопланетянин, которого называют Музыка Былого?
- Я хейнит и ношу это имя здесь.
- Господин Музыка Былого, вы знаете, что покинув ваше посольство в
прямое нарушение договора между вашим послом и правительством Вое-Део, вы
тем самым лишились дипломатической неприкосновенности. Вас можно
арестовать, допросить и надлежащим образом покарать за те нарушения
гражданского кодекса или преступные сношения с мятежниками и врагами
государства, в которых вы будете изобличены.
- Я знаю, что так вы оцениваете мое положение, - сказал Эсдан. - Но
вам следует учитывать, что посол и стабили Экумены Миров считают меня
защищенным и дипломатической неприкосновенностью, и законами Экумены.
Почему бы и не попробовать? Но его ложь даже не выслушали.
Отбарабанив свое заявление, грузный толстяк отвернулся, и парни снова
ухватили Эсдана. Его протащили через дверные проемы и коридоры, которые он
теперь почти не видел из-за боли, потом вниз по каменным ступенькам через
широкий мощеный двор, втолкнули в какое-то помещение, чуть окончательно не
вывихнув ему руку, ударом под колени повалили на пол, а потом они
захлопнули за собой дверь, оставив его валяться на животе в полном мраке.
Он прижался лбом к локтю и лежал, дрожа, слушая свое всхлипывающее
дыхание.