"Урсула Ле Гуин. Слово для леса и мипа - одно" - читать интересную книгу автора

больших вертолетов несут полное боевое вооружение. Ну, да оно им и не
понадобится. Достаточно подняться на малом вертолете над расчищенными
районами, отыскать там ораву пискунов с их чертовыми луками и стрелами да
забросать банками со студнем, а потом любоваться сверху, как они мечутся и
горят. Вот это дело! Представляешь себе их, и в животе теплеет, словно о
бабе думаешь или вспоминаешь, как этот пискун, Сэм, бросился на тебя, а ты
ему в четыре удара всю морду разворотил. А все эйдетическая память да
воображение поярче, чем у некоторых, - никакой его заслуги тут нет, просто
так уж он устроен. По правде сказать, мужчина только тогда по-настоящему и
мужчина, когда он переспал с бабой или убил другого мужчину. Конечно, это
он не сам придумал, а в какой-то старинной книжке вычитал, но что правда,
то правда. Вот почему ему нравится рисовать в воображении такие картины.
Хотя, конечно, пискуны - и не люди вовсе.
Новой Явой назывался самый южный из пяти Больших островов,
расположенный лишь чуть севернее экватора. Климат там был более жаркий,
чем на Центральном и на острове Смита, где температура круглый год
держалась приятно умеренная. Более жаркий и гораздо более влажный. В
период дождей на Новом Таити они выпадали повсюду, но на Северных островах
с неба тихо сеялись мельчайшие капли, и ты не ощущал ни сырости, ни
холода. А здесь дождь лил как из ведра и на остров постоянно обрушивались
тропические бури, когда не то что работать, а носа на улицу высунуть
невозможно. Только надежная крыша спасает от дождя - ну и лес. До того он
тут густ, проклятый, что никакой ураган его не берет. Конечно, со всех
листьев капает вода, и оглянуться не успеешь, как ты уже насквозь мокрый,
но если зайти в лес поглубже, то и в самый разгар бури даже ветерка не
почувствуешь, а чуть выйдешь на опушку - блям! Ветер собьет тебя с ног,
облепит жидкой, рыжей глиной, в которую ливень превратил всю расчищенную
землю, и ты опрометью бросаешься назад, в лес, где темно, душно и ничего
не стоит заблудиться. Ну и здешний командующий, майор Мухамед - сукин сын,
законник! Все только по инструкции; просеки шириной точно в километр, чуть
бревна вывезут - сажай фибровник, отпуск на Центральный получай строго по
расписанию, галлюциногены выдаются ограниченно, употребление их в
служебные часы карается, и так далее, и тому подобное. Только одно в нем
хорошо: не бегает по каждому поводу радировать в Центр. Новая Ява - его
лагерь, и он командует им на свой лад. Приказы из штаб-квартиры он
получать ох как не любит. Выполнять-то он их выполняет: пискунов отпустил
и все оружие, кроме детских пукалок, сразу запер, едва пришло
распоряжение. Но предпочитает обходиться без приказов, а уж без советов и
подавно - и от Центра, и от кого другого. Из этих, из ханжей: всегда
уверен, что он прав. Самая главная его слабость.
Когда Дэвидсон служил в штабе, ему иногда приходилось заглядывать в
личные дела офицеров. Его редкостная память хранила все подобные сведения,
и он, например, вспомнил, что коэффициент умственного развития у Мухамеда
равнялся 107, а его собственный, между прочим, - 118. Разница в 11
пунктов, но, конечно, старику My он этого сказать не может, а сам My в
жизни не расчухает, и заставить его слушать нет никакой возможности.
Воображает, будто во всем разбирается лучше Дэвидсона, вот так-то.
Собственно говоря, они все здесь поначалу были колючие. Никто на Новой Яве
ничего толком про бойню в Лагере Смита не знал - слышали только, что
тамошний командующий за час до нападения улетел на Центральный, а потому