"Урсула ле Гуин. Звезды под ногами" - читать интересную книгу автора

погибло и в огне сожжено. Ну а то, что осталось от его собственной бренной
оболочки, только для могилы и годится. Да он, собственно, уже и так
похоронен.
Однако мысль о том, что он уже в могиле, под землей, отчетливой не
была. Гораздо сильнее ощущал он почти непосильное бремя гнева и горечи,
оно разрушало мозг, подавляло рассудок. А вот темнота подземелья,
казалось, даже облегчала эту тяжесть. К темноте он привык, ночью-то и
начиналась для него настоящая жизнь. Сейчас вокруг были тяжелые глыбы,
низкие своды глубокой шахты, но ненависть давит сильнее, чем толща
гранита, а жестокость куда холоднее глины. Здесь же его окружала, обнимала
чернота девственных глубин земных. Он, дрожа от боли, лег и отдался этим
объятьям, потом боль отпустила, и он уснул.
Разбудил его свет. Это граф Борд зажег огнивом свечу. Лицо графа
светилось оживлением: румяные щеки, веселые голубые глаза меткого стрелка
и охотника, яркий рот, чувственный и упрямый.
- Они идут по следу, - сказал граф. - Они знают, что вам удалось
спастись.
- Зачем?.. - сказал астроном. Голос его звучал глухо; горло и глаза
все еще были сильно воспалены после пожара. - Зачем они преследуют меня?
- Зачем? Неужели вам нужны еще какие-то объяснения? Чтобы отправить
вас на костер, разумеется! За ересь! - голубые глаза Борда сверкали в
полумраке, отражая свет свечи.
- Но ведь все и так разрушено, все, что я сделал, сгорело.
- О да, земля наконец остановлена! Но лису-то они упустили, а им
непременно нужна добыча! Хотя черта с два я вас им отдам!
Глаза астронома, светлые и широко поставленные, уперлись в глаза
графа:
- А почему?
- Вы меня, наверно, глупцом считаете, - сказал Борд с усмешкой,
похожей скорее на волчий оскал - оскал волка, загнанного и готового
защищаться. - Да я и впрямь веду себя глупо. Глупость сделал, что
предупредил вас. Вы же все равно не послушались, как всегда. И глупо, что
сам я вас слушал. Но мне так нравилось вас слушать. Мне нравились ваши
рассказы о звездах, о путях планет и концах времен. А ведь другие говорили
со мной только о семенном зерне или приплоде скота и ни о чем другом,
понимаете? И вообще - я не люблю солдат и этих чужеземцев, я не люблю,
когда людей допрашивают и сжигают на кострах. Вот вроде есть ваша правда,
есть их правда, а что знаю о правде я? Разве я ученый, чтобы знать, где
подлинная правда? Разве известны мне пути звезд? Может, правы вы. Может,
они. Зато я точно знаю что было такое время, когда вы сидели за моим
столом и говорили со мной. Что же, прикажете мне теперь спокойно смотреть,
как вас поведут на костер? Они говорят, что это святой огонь, он очищает,
а вы называли огнями божьими звезды. Что же вы спрашиваете: "Почему?"
Зачем задавать глупые вопросы глупцу?
- Простите, - сказал астроном.
- Что знаете вы о других людях? - продолжал граф. - Вы думали, они
оставят вас в покое. И вы думали, что я допущу, чтобы вас сожгли. - Он
смотрел на Гуннара, освещенный пламенем свечи, и ухмылялся, скаля зубы,
как загнанный волк, но в голубых его глазах светилось веселье. - Ведь мы
живем внизу, на земле, понимаете, а не там, среди звезд...