"Андрей Легостаев. Разбитые скрижали" - читать интересную книгу автора

вмешательства корректора (не редактора даже). В моей практике пока, к
счастью, смешных ляпов я не отловил, но вот над Колей Перумовым корректор
подшутил здорово - в романе "Гибель богов" вместо заключительной фразы
спасенного из многовекового забвения бога "Я Один, я снова Один" в
издательстве "Азбука" напечатали: "Я один, я снова один". Наверное,
корректор не знал верховного бога скандинавского пантеона - да и с какой
стати, в средней школе этого, наверное, не проходили.

* * *

Я любил когда-то читать на последней странице "Литературной газеты"
рубрику "очепятки". В моей практике было несколько довольно забавных
опечаток.
Так, в начале восьмидесятых, когда я только осваивал пишущую машинку,
печатая самиздат, этим новым занятием баловались и домочадцы, отстукивая в
мое отсутствие несколько строчек. Мама набрала вместо фразы "Сынок, пойди
проспись, ты плохо выглядишь" (буквы "п" и "р" на клавиатуре, как
известно, рядышком) следующее: "Сынок, пойди просрись, ты плохо выглядишь".
Из той же оперы: "Он на всем ходу спрыгнул с карусели" и "Он на всем ходу
срыгнул с карусели".
В "Сизифе", в эпиграфе острополемической статьи пермяка Сергея Щеглова, с
которой я не был согласен и публиковал исключительно, чтобы не обвинили в
необъективности, я совершенно случайно напечатал вместо гоголевской цитаты
"Скучно на этом свете, господа" - "Сучно на этом свете, господа". Что дало
повод Вадику Казакову всласть повеселиться, назвав ответ на статью "О
сучности критики фантастики". Впрочем не помню, написал ли он эту статью.

* * *

Борис Гидальевич Штерн, светлая ему память, жил столь же замечательно,
сколь и писал, недаром анекдоты про него стали притчей во языцех. Не вижу
ничего плохого, вспомнить его еще раз и улыбнуться, пусть и со слезами на
глазах от невосполнимости утраты.


Во-первых, ему принадлежит знаменитая фраза: "Спью!".
Я с семьей был на Фанконе-91, где впервые близко сошелся с Борисом
Гидальевичем. Мы уезжали на два дня позже. Попрощались с ним и он отбыл.
Пришел уезжать и наш черед. Лев Вершинин, радетельный хозяин, предложил
переночевать у него, познакомиться с мамой, а утром от него удобнее
добираться до аэропорта. Приезжаем, его мама сделала шикарный стол,
присутствовали еще Игорь Федоров с супругой.
Вдруг в дверях совершенно неожиданно нарисовался сонный Штерн.
- Борис Гидальевич, вы же два дня назад уехали, - не сдержал я удивления.
- Что вы здесь делаете?
Вот тогда и услышал впервые знаменитое:
- То ли пью, то сплю. Спью!


На том же Фанконе я узнал как Борис Гидальевич играет в преферанс.