"Линда Фрэнсис Ли. Пурпурные кружева " - читать интересную книгу автора

направилась домой. Экипаж проезжал по северной части Бродвея, и девушка уже
собиралась попросить кучера повернуть в сторону Пятой авеню, но в этот
момент она вдруг заметила, что они оказались на участке Бродвея между
Четырнадцатой и Двадцать третьей улицами, который все называли Дамской
милей. По обеим сторонам проплывали роскошные, возможно, лучшие в мире
магазины. Думская миля считалась одним из самых дорогих мест в Нью-Йорке. Но
не потому, что была застроена современными, фешенебельными домами, а потому,
что само ее существование дорого обходилось множеству мужчин.
Добропорядочные отцы семейств дни напролет трудились в своих офисах в
деловых кварталах города, чтобы их жены имели возможность посещать магазины
на Дамской миле. Во всем Нью-Йорке не было более престижного места делать
покупки.
Лили вспомнила те благословенные времена, когда она вместе с матерью
отправлялась в увлекательное путешествие по магазинам. Обычно они начинали с
Мэдисон-сквер, рядом с которой находился небольшой парк. В этот парк у
Двадцать третьей улицы и Бродвея в собственных экипажах приезжали самые
знатные дамы Нью-Йорка. Прежде чем разойтись по модным салонам, они
обменивались новостями и впечатлениями о последних приемах.
Мэдисон-сквер почти не изменилась с тех пор, и, судя по многочисленным
экипажам, которые увидела Лили, обычай встречаться именно здесь все еще
поддерживался местной знатью.
Как же далеко теперь те дни, когда она была счастлива! После смерти
матери Лили так и не смогла привыкнуть к тому, что ей надо делать покупки в
одиночку...
Минут через сорок пять девушка, наконец добралась до Пятьдесят девятой
улицы. Войдя в парадную дверь Блэкмор-Хауса, она, как и в тот день, когда
приехала из Территауна, замерла при виде запустения, царившего в ее родном
доме. Пожалуй, ее шокировали не столько разбитые окна, покоробившиеся и
отставшие шелковые обои, исцарапанные деревянные панели, которыми кое-где
были покрыты стены, сколько удручающий налет явного пренебрежения, заметного
повсюду. Портреты предков, украшавшие стены, потускнели от пыли. Толстый
слой сажи покрывал подоконники. Газовая арматура почти не работала. Лили не
сомневалась в том, что на протяжении неопределенно долгого времени никто не
занимался даже мелким ремонтом дома. Что произошло? Почему Клод с полнейшим
равнодушием наблюдал за тем, как разрушается их семейное гнездо? Эти вопросы
неизменно приводили Лили в недоумение, но найти вразумительных ответов ей до
сих пор не удалось. Клод не оставил ей никаких объяснений, он оставил лишь
странное завещание, в котором возложил на нее всю ответственность за этот
дом, как, впрочем, и за троих своих отпрысков.
В доме царила тишина, детей нигде не было видно, и Лили, ощутив
облегчение, виновато вздохнула. Швырнув большую шляпу на столик при входе,
она направилась к лестнице, чтобы подняться в свою комнату на втором этаже и
переодеться. Как хорошо было бы сейчас оказаться где-нибудь на природе,
промчаться верхом на лошади по полю! Но почти все, что у нее было, включая
Полночь, ее любимую лошадь, по-прежнему находилось в Территауне. Значит, о
верховых прогулках, пока не прибудет багаж, лучше забыть.
Лили уже подходила к своей комнате, но тут сердце подпрыгнуло и
отчаянно забилось у нее в груди, а ноги чуть не отказались повиноваться.
Морган Элиот, стоя на коленях, что-то измерял у основания стены.
Впервые за долгие годы она вновь почувствовала смущение.