"Танит Ли. Героиня мира" - читать интересную книгу автора

бордюром из камня и штукатурной лепки, оказались безлюдны. Лишь статуя
короля сохраняла равновесие на своем пьедестале, да вокруг поилки для
лошадей порхали воробьи.
На мгновение мне привиделся совершенно опустевший город. Такое вполне
возможно в кошмарах.
Однако высоко в окне что-то промелькнуло. И до меня доносились шорохи
городской жизни; я побежала через Форум, срезая угол, и вдоль по
окаймленному деревьями тротуару Восточной аллеи.
Яркость весны сияла в этих деревьях, недолгий снегопад не загасил ее
племени. И конечно, пока город урчит, пока цветут деревья, такие вещи, как
осада или поражение, просто невозможны.

Пустившись в бегство, я тем самым ускользнула от хода истории, но мне
пришлось столкнуться с ним на площади Пантеона.
Огромная толпа целиком заполнила ее, и после того, как на меня пахнуло
безлюдьем, это зрелище поначалу приободрило меня.
По-видимому, я пробежала мимо пурпурных плакатов, развешанных по
аллеям, но здесь люди держали их в руках и размахивали ими. Ни на минуту не
стихали крики. Огромные тела мужчин в грубой одежде, звон передаваемых из
рук в руки бутылок, блеск солнца на бутылках, вскинутых к губам, - вот что я
заметила. И устрашающую наэлектризованность воздуха.
Я нечаянно толкнула стоявшую передо мной толстую краснощекую женщину.
- Тебе отсюда толком ничего не разглядеть, девонька, - сказала она.
Передо мной и впрямь стояла стена из тел, и мне не удавалось заглянуть
поверх нее. Лишь самые верхние из белых колонн и три купола Пантеона,
горевшие золотом в ясном небе, виднелись над толпой.
И опять раздался ужасный крик, от него несло гнилыми зубами и вином,
яростью и потом.
Я вырвалась из клубка живых тварей и пошла, а на ходу заметила, что на
крыше экипажа, словно на утесе среди вздымающихся волн, стоят несколько
женщин в хорошей одежде. Воинские перья сверкали в их завитых волосах. Они
пили искристое вино, а одна крикнула: "Смерть проклятым мерзавцам сазо!"
Я еще ни разу не слышала, чтобы женщины ругались, разве что глупую
мелочную ругань Пэнзи, которая визжала, уколов палец: "Ой, акульки!"
Добравшись до боковой улицы, я торопливо пошла по ней. Большинство
магазинов оказалось заколочено. Раскрытые двери булочной, в которую я ходила
раньше и где мне покупали пирожные, пялились на хмурую очередь. Несколько
человек сутулясь стояли на пороге. Завидев меня, они скорчили гримасу, и мне
почему-то стало стыдно.
Когда я вышла на Милю, с площади до меня все еще доносился шум толпы,
однако здесь тоже царило странное затишье. На Пантеонной Миле никогда не
бывало тихо. В дневное время ее заполняли процессии, с Поля Оригоса маршем
проходили солдаты, неся сияющие медью трубы и изображение рыжеволосого бога
войны на золотом шесте; я жадно следила за ними из окон нашей квартиры, и
Пэнзи тоже. А если не солдаты, то молочные тележки с грохотом разъезжали
туда-сюда, и проходили разносчики, торговавшие рыбой или лентами. Вечерами
по ней возвращались из таверн поэты и певцы, а однажды прямо у нас под
окнами произошла дуэль - двое мужчин сражались на шпагах, - а потом явились
городские гвардейцы и разняли их.
Теперь же Пантеонная Миля, сиявшая под полуденным солнцем, показалась