"Мишель Лебрен. Одиннадцать часов на трупе" - читать интересную книгу автора

занял прежнее место.
Закурив сигару, Гастон Беррьен плюхнулся обратно в кресло и
поинтересовался, что происходит в магазине. Как раз в этот момент в
помещение входил незнакомый ему клиент, которого Гастон ради личного
удовольствия наградил тремя словами:
- Ну и видик!
И он снова углубился в бухгалтерские выкладки. Торговля шла своим
чередом, подрываемая расходами на социальные нужды, таксами и начетами, за
которые в конечном-счете расплачивался потребитель, а также налогами,
неизбежными для сколько-нибудь значительного предприятия. Гастон вздохнул.
Комедия, которую он ломал перед обществом вот уже пять лет, становилась в
тягость. Днем - торговец шляпами, попросту шляпник, ночью, раз в неделю, -
человек вне закона. За плечами - сорок лет. Пора и выбирать. Но в пользу
чего?
Если бы у него были развязаны руки, он бы знал, на чем остановиться.
Скрытно накоплено что-то около трехсот или чуть больше миллионов франков,
размещенных в различных французских и зарубежных банках. Такие деньги
деловые люди используют умело. И Гастон с радостью отошел бы от дел и,
наняв управляющего магазином, махнул бы вместе с семьей на Лазурный берег,
где и пожил бы в свое удовольствие на этот приобретенный столь тяжким
трудом капитал. Однако столь ранний - в сорок лет - отход от активной
деятельности вызвал бы массу пересудов. Поэтому ради видимости Гастон был
вынужден поддерживать в глазах окружающих представление о себе как о
сравнительно скромном торговце головными уборами, хотя и грезил дальними
путешествиями, "кадиллаком? с личным водителем, норковыми шубами для
жены... Он опять тяжело вздохнул. Решения этой проблемы в ближайшем будущем
он не видел. Об этом не стоило даже и думать, пока Фредди и Эвелин не
устроятся в жизни. А на это потребуется не менее четырех лет, не так ли?
- Какой-то господин желает поговорить с вами лично и наедине.
Он вздрогнул и посмотрел на мадемуазель Розу в её скромном закрытом
платье с высоким воротником. Ничто в ней не напоминало пышнотелую
мадемуазель Розу из вчерашней ночи. Она ожидала ответа, стоя на пороге
кабинета. Гастон потушил окурок в пепельнице и пригласил:
- Пусть войдет.
Это был тот самый посетитель, на которого он раньше обратил внимание.
Вблизи он производил ещё более тягостное впечатление. Тщедушный тип, с
лицом цвета репы, заросший щетиной, в мешковатом, не по фигуре,
демисезонном пальто, скверно обутый и увенчанный такой замызганной фетровой
шляпой, что у Гастона как специалиста в своем деле от ужаса зашевелились
волосы. Тем не менее он поднялся и указал незнакомцу на кресло. Тот сел.
Его отвислая нижняя губа придавала лицу малопривлекательное выражение.
Гастон Беррьен, любивший расставлять людей по полочкам, определил его в
категорию полицейских и сразу же насторожился.
Человек снял шляпу и положил её на ковер. Гастон едва удержался, чтобы
не вскрикнуть.
Шляпа скрывала череп. Но какой! Никогда ещё за все сорок лет своей
жизни Гастон не видел столь совершенной белизны и такой абсолютно гладкой
поверхности. Сфероидной формы череп по внешнему виду, цвету и структуре
напоминал только что снесенное яйцо страуса. С той лишь разницей, что перед
этой матовой сферой оно показалось бы волосатым. С каким удовольствием