"Толковая Библия Лопухина.Евангелие от Матфея" - читать интересную книгу автора (Лопухин)
Глава 5. 1. Нагорная проповедь. Девять блаженств.
1. Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его.
(Мк. 3:13; Лк. 6:12). Ко времени между событиями, изложенными Матфеем в конце предыдущей главы (ст. 23 и 24), и произнесением Спасителем нагорной проповеди относят, между прочим: исцеление расслабленного в Иерусалиме, о чем говорит только Иоанн (5:1-47), прохождение по засеянным полям, срывание учениками колосьев и обличения фарисеев (Мф. 13:1-8; Мк. 2:23-27; Лк. 6:1-5); исцеление сухорукого (Мф. 12: 9-13; Мк. 3:1-5; Лк. 6:6-11). Затем, после событий, изложенных кратко у Матфея 4:25; Мк. 3:7-8, Спаситель взошел на гору (Мф. 5:1); по показаниям Марка и Луки, за этим непосредственно следовало избрание 12-ти (Мк. 3:13-19;. Лк. 6:12-16), о котором Матфей рассказывает после. Уже из этого краткого перечня событий видно, что порядок, принятый Матфеем, совершенно несходен с порядком у других евангелистов, и это уже само по себе исключает вероятность каких-либо заимствований их друг у друга.
Увидев народ: по показанию Луки (6:12-13) это было рано утром – после того, как Спаситель провел ночь в молитве. Артикль пред словом “народ” (τους όχλους – народы) показывает, что здесь евангелист говорит о том же народе, о котором сказал в 4:25, где слово “народ” поставлено без артикля (όχλοι πολλοί). “Οχλοι” много раз употребляется, во всех четырех Евангелиях, Деян. и Откр. (в посланиях – нет) и, по-видимому, всегда для обозначения простонародья, народной толпы, сборища непривилегированных людей (лат. plebs, в отличие от populus), что особенно ясно из Ин. 7:49, где фарисеи называют народ (όχλος) невеждою в законе и говорят, что он “проклят.” В Откр. 7:9 говорится о “людях” (όχλος πολύς) “из всех племен, и колен, и народов, и языков,” – т.е. о смешанном сборище всякого простонародья (ср. 17:15). К Спасителю собрались все, кто только хотел, слышавшие о славе Его, которая теперь уже сильно распространилась.
Он взошел на гору: у Луки (6:12) сначала говорится, согласно с Мф., что Он “взошел” на гору; но потом (6:17) – что Он сошел с горы и стал на ровном месте. Это последнее обстоятельство у Матфея пропущено; но мы не видим тут разноречия между евангелистами. Матфей не говорит, что Иисус Христос, взойдя на гору, не сходил с нее, а только умалчивает об этом. Другими словами, у Матфея указывается только на одно обстоятельство, у Луки – на два. Из показаний евангелистов можно только заключить, что проповедь произнесена была в нагорных местностях Палестины, где, среди гор, были и ровные места. Слово “ровном,” в соединении с τόπος (τόπος πεδινός), встречающееся в Новом Завете только у Луки (6:17), хотя и может, конечно, означать “равнину,” но не всегда, и в настоящем случае здесь говорится просто о каком-нибудь ровном месте (небольшом) среди гор. Что касается самого слова “гора” у Мф., то до настоящего времени все попытки определить ее местоположение можно считать тщетными.
“Этой горы до сих пор не могла определить никакая география.” (Вейс). Во время Иеронима некоторые думали, что здесь разумеется гора Елеонская. Но этого, говорит Иероним, ни в каком случае не могло быть, потому что в предшествующей и последующей речи указывается на Галилею. Сам Иероним предполагает, что это была гора Фавор, “или какая-нибудь другая высокая гора.” По окончании речи Спаситель скоро пришел в Капернаум, и из этого, по словам Иеронима, также видно, что нагорная проповедь произнесена была в Галилее. Позднейшие католические экзегеты (напр., Корнелий Ляпид) на основании преданий “хорографов святой земли” высказываются очень самоуверенно, что эта гора называется “горою Христа,” потому что на ней Христос имел обыкновение молиться и проповедовать. Она находится к западу от Капернаума мили на три, невдалеке от озера Галилейского и прилегает к городу Вифсаида(?) Высота ее такова, что с нее можно видеть землю Завулонову, Неффалимову, Трахонитиду, Итурею, потом Сеир, Ермон и Ливан. Ценность показаний этих “хорографов святой земли” можно видеть из того, что их показания относятся ко времени не ранее 13 века и встречаются только у латинян, почему сами по себе и “не имеют никакого исторического значения.” Мнение о том, что это была так называемая “гора блаженств” (совр. Курн или Карн Гаттин) следует считать только “правдоподобным,” но отнюдь не вполне долговерным (из слов К. Ляпида неясно, имеет ли ввиду он эту именно гору). Сами евангелисты не называют горы по имени, хотя и ставят слово “гора” с артиклем. Может быть, артикль означает только, что гора находилась на том месте, где Спаситель увидел народ. Мнение, что это была “известная гора,” Мейер считает произвольным и не соответствующим аналогиям, 14:23; 15:29.
И когда сел. По Августину, это обстоятельство относилось к “достоинству учителя” (ad dignitatem magistri). У евреев проповедники обычно проповедовали сидя. Сам Христос не всегда проповедовал сидя (см. Ин. 7:37), а христианские проповедники проповедовали стоя только в исключительных случаях, когда произносили возвышенные, более пророческие, чем учительные, речи – Деян. 2:14;[68] 13:16.
Какой-нибудь камень, лежащий на поверхности, мог послужить простой и удобной кафедрой для Спасителя. Цан указывает, что Спаситель сел потому, что хотел произнести длинную речь.
Приступили к Нему ученики Его: приступили (προσηλθον) любимое слово Матфея, встречается у него 52 раза, 6 – у Марка, 10 – у Луки и только один раз (12:21) у Иоанна. Выражение указывает не на то, что одни ученики приблизились, а что они только выделились из толпы и подошли к Спасителю ближе, чем другие. Понимать здесь 12 учеников можно только на основании указания Луки (6:13 и след.), из слов же Матфея этого прямо не видно, потому что он сказал раньше только о 4 учениках (4:18), а призвание самого Матфея, по его показанию,было уже после Нагорной проповеди (9:9). Вопрос довольно удовлетворительно разрешается тем, что здесь следует, во всяком случае, иметь ввиду вообще учеников Христа, которые успели примкнуть к Нему во время Его ранней деятельности в Галилее. Но это не исключает возможности присутствия около Христа и 12-ти, в том числе и Матфея, если бы даже они не были еще призваны к ученичеству. Христос начал им, вслух всего народа (7:28), говорить Свою проповедь. По словам Феофилакта и других, Он учил не только учеников, но и народ.
2. И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря:
3. Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.
(Лк. 6:20). Та же самая речь, но только в сокращенном виде и с изменениями, помещена у Луки 6:20-49. Вопрос об отношении “нагорной проповеди” Матфея к “нагорной проповеди” Луки чрезвычайно труден. Одни говорят, что это одна и та же речь, сказанная при одинаковых обстоятельствах и в одно время, но только изложенная в разных редакциях. Другие – наоборот, думают, что это были две речи, сказанные два раза по различным поводам и при различных обстоятельствах.
В пользу первого мнения говорит то, что многие выражения у Матфея и Луки совпадают, напр., Мф. 7:3-5 и Лк. 6: 41-42, или Мф. 7:24-27 и Лк. 6:47-49. Начало, ход мыслей и заключение обеих речей почти одинаковы. Исторические обстоятельства сходны. Против тождественности речей указывают, что сходство не простирается до полной точности; у Матфея Спаситель произносит, как сказано выше, речь Свою, сидя, у Луки стоя; у Матфея на горе, у Луки – на ровном месте; пред произнесением речи по Матфею у Спасителя были только четыре ученика, по Луке 12. Греческая церковь признает обе речи тожественными.
Различия, по нашему мнению, хорошо объясняются только и исключительно теорией фрагментов, причем вовсе не отрицается, что некоторые части учения могли быть и повторены.
Мы должны предположить, что речь Спасителя была записана вскоре после ее произнесения одним или несколькими лицами; и Матфей, и Лука воспользовались записями речи, причем для Матфея они оказали помощь при его личных воспоминаниях. Нисколько не невероятно, что Матфей записал речь и сам. Мнения новейших критиков о компилятивном характере нагорной проповеди настолько шатки, что почти не заслуживают никакого рассмотрения, и опровергаются уже тем, что нагорная проповедь превосходит своею глубиною понимание даже современных нам богословов, и потому совсем не могла быть каким бы то ни было измышлением древности. Один из новейших немецких критиков (Вейс) говорит, что эта речь Христа “всеобъемлющая и богатейшая по содержанию, не исчерпывается никаким толкованием и не переживается никакой человеческой жизнью.” Нагорная проповедь, по словам того же автора, понятна только из условий времени, когда она была произнесена. Из 107 стихов у Матфея, из которых она состоит, Луке принадлежит только тридцать.
Проповедь начинается у обоих евангелистов, Мф. и Луки, так называемыми “блаженствами.” О числе их было много споров. Не входя в подробности, можем указать, что одни экзегеты принимали только семь блаженств на том основании, что в ст. 3 и 10 повторяются одинаковые выражения: “ибо их есть Царство Небесное,” и потому эти два блаженства следует принимать за одно. Другие – что всех блаженств десять, по аналогии с десятью заповедями. Третьи – восемь, считая ст. 11 и 12 распространением ст. 10. Некоторые рассматривали ст. 5 как глоссу на полях. Понятно, что вопрос об этом не имеет существенной важности. Число блаженств наилучше определяется самым словом “блаженны,” которое повторяется девять раз, и потому нужно признать, что всех блаженств – девять.
Для выражения понятия о блаженстве существуют четыре греческих слова: μακάριος, ευδαίμων, ευτυχής и όλβιος. По-русски все они могут быть переведены через “счастливый.” При первом же взгляде на эти слова сразу можно видеть, что здесь не подходили ни ευδαίμων, ни ευτυχής, так как с первым соединяется представление (чисто языческое) о “счастливом” демоне, живущем в человеке и содействуюем его счастью, а второе – связано с языческими же понятиями о судьбе и случае. Таким образом, оставались или όλβιος или μακάριος. Но όλβιος указывает, преимущественно, на внешнее счастье, мирское богатство. Μακάριος же преимущественно на духовное. Первое слово совсем не встречается в Новом Завете, второе – много раз. У классиков слово μακάριος употребляется для обозначения небесного, а также загробного блаженства богов и людей. В слове выражается представление об идеальном счастье, без примеси земных скорбей, хотя оно употребляется для обозначения и земного счастья, особенно в религиозном смысле.
Μακάριος соответствует еврейскому ашре (ашар, эшер), которое означает преимущественно спасение. Этим словом начинается первый псалом. LXX перевели еврейское ашре через μακάριος 38 раз. Таким образом, под блаженными, если принимать во внимание значение греческого и еврейского слова, можно подразумевать людей, которым уготовано вечное спасение и блаженство. Они обладают внутренними достоинствами, внутренним миром и счастьем и здесь на земле.
Слово “блаженны” служит руководящей идеей для блаженств. Это видно и из того, что Спаситель повторяет его во всех блаженствах. Гораздо труднее объяснить выражение “нищие духом” (πτωχοί τω πνεύματι). Это затруднение увеличивается вследствие того, что у Луки (6:20) сказано (греч.) просто “нищие” без прибавления “духом” (в русск. и слав, прибавлено “духом”). В разных комменариях мы нашли около 20 переводов этого выражения, весьма различных. (У многих святых отцов древности – “нищие духом противления,” что соответствует видимо, русскому “смиренные.” Прим. ред.) Встречающиеся определения: нищие; нищие духом; смиренные; принявшие на себя добровольную бедность; духовно бедные; бедные грешники; бедные души; бедные дети; люди, занимающие низкое общественное положение; притесняемые; униженные; жалкие; несчастные; нуждающиеся в помощи; уповающие на Бога; блаженные в духе (или духом) нищие; благочестивые; люди, которые отвлекли от предметов настоящего мира свои мысли, сердце и любовь и вознесли их к небу, – так что если они по внешности и кажутся бедными, то чувствуют себя довольными; а если по внешности они бывают богаты, то не прилепляются к своим богатствам, но бывают смиренны и скромны, прилежно ищут Бога, бывают гостеприимны, делают щедрые пожертвования на дела милосердия, благочестия, или вообще на что бы то ни было, если это требуется служением Богу и ближнему.
Из указанных переводов ни один, по нашему мнению, не выдерживает критики. Наиболее вероятным представляется перевод выражения οί πτωχοί τω πνεύματι через “смиренные,” “скромные.” Несомненно, что он может быть и принят, по крайней мере, при элементарных объяснениях этого выражения. Однако, это не значит вовсе, что такой перевод вполне достаточен. Не говоря о том, что понятия о смирении и скромности выражаются в дальнейшем πραεις, можно спросить, почему же Спаситель не выразил их через слово ταπεινός, если говорил именно о смирении, потому что ταπεινός с производными много раз встречается в Новом Завете и было лучше всем знакомо, чем несколько загадочное οί πτωχοί τω πνεύματι.
Если действительно все указанные переводы неверны, то можно ли и как объяснить разбираемое выражение? Чтобы объяснить его, скажем, что с подобными затруднениями экзегеты встречаются при объяснении многих и дальнейших изречений Спасителя в нагорной проповеди. Отчего это зависит? По нашему мнению, от того, что нагорная проповедь обладает одним замечательным свойством, на которое мало обращают внимания: она не допускает или допускает очень мало отвлеченностей в толковании.Она так хорошо приспособлена к нравам и понятиям окружавшей Христа толпы простонародья, что, как только мы забываем о толпе, так сейчас же и вступаем в область отвлеченностей, и выражения Христа делаются нам не вполне ясными. Это, конечно, нисколько не препятствует рассматривать изречения Христа и как отвлеченное богословско-теоретическое учение; но при этом никогда не следует терять под ногами почвы, на которую мы должны опираться при ближайшем и конкретном объяснении нагорой проповеди.
Нам нужно, следовательно, прежде всего вообразить, какова была собравшаяся пред Христом толпа, чтобы понять значение первого блаженства, а за ним и остальных. Эта толпа, конечно, стояла пред Ним безмолвно, с затаенным дыханием, и глаза всех людей, собравшихся из разных мест, в разных одеждах, различных возрастов и положений были устремлены на Него. Мы видим, что толпа настолько внимательна, что даже замечает, как и когда “Он отверз уста Свои.” Как относится к этому простонародью Сам Христос? Он не отгоняет от Себя народ, желает научить его и учит так, что слова Его, будучи вполне понятны народу, сразу же неизгладимо напечатлеваются в памяти и сердце Его слушателей. Поэтому начало нагорной проповеди и, как увидим, в некоторых местах продолжение ее, можно рассматривать, как целый ряд приветствий Христа к собравшимся к Нему όχλοι, как некоторый род captatio benevolendi со стороны Великого Учителя от Его многочисленных простых слушателей. Если мы согласимся с этим толкованием, то нам прежде всего представится до пластичноти ясным выражение: блаженны нищие духом, и мы не будем иметь надобности прибегать ни к каким произвольным догадкам и неудовлетворительным переводам. Кто видал народную толпу или имел с ней дело, тот хорошо знает, что она всегда состоит из πτωχοί τω πνεύματι, нищих духом. Если бы было иначе, то ни один проповедник не видел бы никакой толпы около своей кафедры. Но и развитая толпа не представляет исключения; и не только толпа, но и каждый отдельный человек. Становясь, так сказать, лицом к лицу пред учением Христа и пред Его Личностью, которой свойственна необычайная “сила духа,” и отдельный человек, и толпа чувствуют всегда и вполне свою крайнюю духовную бедность.
Однажды созерцание этой толпы выразилось со стороны Христа в сожалении и попечении о ней по поводу ее вещественных нужд (Ин. 6:5; Мф. 15:32;[69] Мк. 8:2). И в настоящем случае Господь также, вероятно, посмотрел с сожалением на толпу и, приветствуя ее, назвал всех без исключения, составлявших ее, лиц, “нищими духом.” Ясно, что здесь не было и мысли о смирении, или о чем бы-то ни было подобном, а лишь простая характеристика людей, которые пришли ко Христу слушать Его учение. И тем более отличалась нищетой духа противления эта именно толпа, которая пришла к Спасителю и, без сомнения, ловила каждое Его слово, – тем более, вследствие своей крайней противоположности тогдашнего своего состояния с состоянием христианской просвещенности и преуспеяния в меру возраста совершения Христова. В среде этой, еще непросвещенной и не усвоившей себе духа Христова учения, толпы, послышались усладительные, чарующие звуки. Господь называет собравшуюся пред Ним толпу счастливой именно вследствие ее христианской неразвитости и в виду предстоявших для нее возможностей с полным и открытым сердцем и неповрежденным и неизвращенным умом воспринять христианские истины, которые есть самый дух. Ей, этой толпе, которую забросили тогдашние религиозные учители, принадлежит Царство Небесное. К ней оно пришло, и она его принимает.
Таков ближайший, непосредственный смысл первого блаженства, вполне понятный слушателям Христа и усвоенный ими. Но точные определенияэтих слов трудны и едва ли возможны. Это мы должны иметь постоянно в виду и при объяснении других блаженств, равно как и вообще учения, изложенного в нагорной проповеди.
4. Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
(Лк. 6:21). Прежде всего, укажем, что в разных кодексах стихи 4 и 5 переставлены, и эта перестановка была известна уже во втором веке. После первого блаженства (блаженны нищие духом) у Тишендорфа и в Вульгате следует: блаженны кроткие. Но в нескольких кодексах (Синайский, В, С и многие унциальные) за первым блаженством следует “блаженны плачущие.” Последний порядок может считаться общепринятым; он принят и в нашем славянском и русском текстах. Разница, конечно, или вовсе не оказывает, или оказывает очень мало влияния на смысл и содержание блаженств. Почему она произошла, сказать трудно.
Существующие объяснения связи первого и второго блаженств вообще неудовлетворительны. Как выше было сказано, руководящую идею блаженств дает слово блаженны (μακάριοι). Попытки объяснить их другою связью следует признать неудачными. Объясняя логически ход мыслей Спасителя в блаженствах, представляют (Толюк и за ним другие) дело так. Первоначально в человеке бывает сознание своей внутренней бедности, нищеты духа;следствием этого бывает скорбь, которая происходит от сознания своей виновности и несовершенства; а отсюда появляется кротость и стремление к правде. По мере того, как это стремление удовлетворяется и человеку даруется прощение, в нем пробуждается милосердие и любовь к другим, он очищается от грехов и стремится сообщить мир,которого он сам достиг, другим. Но, не говоря уже о том, что такое построение неясно и несколько искусственно, и, во всяком случае, не могло быть понятно непосредственным слушателям Христа, оно может еще иметь некоторое применение только к блаженствам, изложенным в 3-7 стихах, и страдает большими натяжками и еще большими неясностями в приложении к остальным блаженствам. Потому что каким образом за нищетою духа, скорбью, кротостью, исканием правды и милостью должны следовать блаженства, зависящие от разных поношений, гонений и преследований? Этого теория не объясняет. Гораздо вероятнее предположить, что Спаситель и тут хотел просто перечислить свойства и характер людей, имевших сделаться гражданами учреждаемого Им Небесного Царства, основание для чего давалось самым видом стоявшей пред Ним толпы, а вовсе не указывал на психологический процесс, в порядке постепенности, направленный для приготовления к Царству и на духовное развитие человека (ср. Лк. 6:20 и след., где блаженства указаны совсем не в том порядке, как у Матфея). На вопрос, исчерпывают ли слова Христа все счастье человека в новом Царстве, или, другими словами, перечислены ли полностью те люди, которые должны сделаться блаженными, едва ли можно ответить. Может быть, если бы пред Христом стояли еще и другие люди, каких не было в окружающей Его толпе, то были бы присоединены в Его речи и другие блаженства. Мы по крайней мере, знаем, что кроме перечисленных Христом блаженных, достойных сделаться членами Его Царства, были и еще блаженные люди (Мф. 11:6; Лк. 7:23; Деян. 20:35).
Несомненно, что как ни просты и как ни очевидны истины, указанные Христом, до них не мог дойти естественный человек своим собственным разумом, и их следует признать за откровение, и притом, высочайшее и божественное. Параллели, приводимые из Талмуда, имеют отношение не ко всем блаженствам. Попытки сблизить ст. 3-4 Матфея с Исаии 61:1-3 и показать, что Христос только повторяет слова пророка, могут считаться неудачными, потому что для всякого, читающего Библию, совершенно ясно, что между речью Христа о блаженствах и указанным местом из пророка Исаии нет никакого сходства, за исключением только отдельных выражений. Однако, могло быть, что порядок первых двух блаженств, т.е. речь о плачущих после нищих, мог быть определен указанным местом из пророка Исаии. Что касается самого значения слова “плачущие” (πενθοΰντες), то отличие его от других греч. слов, выражающих скорбь, печаль, по-видимому, в том, что оно означает скорбь, соединенную с пролитием слез. Поэтому указанное греч. слово противополагается смеху (Лк. 6:25; Иак. 4:9). Выражение означает вообще и в буквальном, и переносном смысле плач, и притом, преимущественно, вследствие каких-либо страданий (πένϋος – от πάσχω – страдаю). Говорить, что здесь имеется ввиду плач о грехах и т.п., значит опять удаляться в область отвлеченностей. Согласно нашему объяснению, Христос, видя пред собою нищих духом, может быть, видел и плачущих. Без сомнения, такие люди знакомы и каждому, даже обыкновенному проповеднику. Если же не было около Христа плачущих теперь, то Он мог видеть их раньше. Он их приветствовал во втором блаженстве, отчего бы ни зависел их плач. Слово утешатся как нельзя более соответствует слову плачущие, отличается полною естественностью. Конечно, для всех плачущих самое естественное состояние в том, что они утешатся. Слово утешатся не вполне, впрочем, выражает мысль греческого слова (παρακαλέω), которое означает, собственно говоря, вызывать, призывать, затем говорить чью-нибудь кому-нибудь, увещевать, убеждать, просить кого о помощи и оказывать помощь. Последнее выражение всего более соответствует употребленному в 4 стихе παρακληθήσονται. Поэтому смысл рассматриваемого блаженства может быть таков: блаженны плачущие, ибо они получат помощь, от которой их слезы прекратятся. (Выше приведенное толкование не несомненно. Наравне с ним, а может и более достоверно, что Иисус имел ввиду плач обижаемых смиренных и кротких людей, вполне следующих заповеди Христовой. Естественно следует понимать, что Бог не оставит этих людей без утешения, а понимает их скорби, претерпеваемые в силу кроткого характера души, как процедуру ее закаливания. Несомненно, Он сможет оградить их и в этой жизни от дальнейших невзгод. Достоинством такого толкования можно считать и непосредственную связь его с предыдущей заповедью. Прим. ред.)
5. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
Под словом кроткие разумеются тихие, смиренные, незлобивые, скромные, смирные. Таким людям противоположны суровые (χαλεποί), раздраженные (πικροί), дикие (άγριοι). По Августину “кроткие суть те, которые уступают бесстыдным делам (improbitatibaus) и не противятся злу, но побеждают зло добром” (Рим. 12:21). Греческое πραύς или πράος значит тихий, спокойный, кроткий, мягкий, милостивый. Наблюдение кротких людей доступно всем, и потому смысл слова кроткие (πραεϊς) не представляет особенных затруднений. Зато объяснение дальнейшего выражения: они наследуют землю, представляет большие трудости, потому что тут возникают следующие вопросы: какую землю? Почему землю наследуют именно кроткие? Такие вопросы предлагал Златоуст. “Какую землю? скажи мне. Некоторые говорят, что – духовную. Но это неправда, потому что в Писании мы нигде не находим упоминания о духовной земле. Но что же это значит? Христос здесь чувственную награду установил, как и Павел.” Какая здесь именно разумеется чувственная награда или земля, Златоуст ближе не объясняет. Некоторый свет на эти слова Христа бросает обстоятельство, что слова Его почти буквально сходны с словами Пс. 36:11: “А кроткие наследуют землю” (οι δε πραεις κληρονομήσουσιν γην – LΧΧ). В псалме еврейском и у LXX слово “землю” употреблено без артикля (вообще землю, неизвестно какую). В Евангелии – с артиклем. Замечательно, что выражение: наследуют землю повторяется в псалме несколько раз (ст. 9, 11, 22, 29, 34), и слово земля употребляется в том же неопределенном значении, как и у евангелиста. В псалме уповающие на Господа, кроткие, праведники, непорочные и проч. противопоставляются злодеям, людям лукавым, делающим зло, нечестивым, беззаконникам. Речь об истреблении (на земле) злодеев, которые, “как трава, скоро будут подкошены и, как зеленеющий злак, увянут,” “истребятся” с своим потомством. “Видел я,” говорит псалмопевец, “нечестивца грозного, расширившегося, подобно укоренившемуся многоветвистому дереву; но он прошел, и вот нет его; ищу его и не нахожу.” Следовательно, главная мысль псалма заключается в том, что нечестивые будут заменены праведными и в этом смысле наследуют землю. Можно думать, что и Спаситель говорил в том же смысле. Он говорил не о том, что кроткие наследуют святую землю, Палестину, а вообще землю, сделаются хозяевами земли, вселенной. История оправдывает такое пророчество. Христиане, усвоившие себе христианские идеалы кротости, незлобивости, смирения, действительно наследовали землю, которая прежде занята была нечестивыми (язычниками); процесс этот продолжается до настоящего времени и неизвестно когда окончится. Οι πτωχοί τω πνεύματι и πραεϊς не суть синонимические термины.
6. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
(Лк. 6:21 – просто алчущие греч.) Эти слова сами себе не представляют трудностей для истолкования. Несколько затруднительным представляется только слово “правда.” Какой правды? Можно было бы сказать, что под правдой разумется истина; но тогда в греческом стояло бы αλήθεια, а не δικαιοσύνη. Это последнее слово имеет множество значений. В рассматриваемом месте вероятнее всего оно означает правду Божию, жизнь, согласную с данными Богом законами и повелениями. Что касается образа, принятого Христом, то он не необычен в священным писании (см. Пс. 41:3[70] и след.; 62:2; Ис. 55:1-3; Амос. 8:11-14). Последователи Христа должны с такою же силою стремиться к правде пред Богом, с какою голодные стараются найти себе хлеб, или жаждущие воду.
7. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
И здесь, как во втором и четвертом блаженстве, награда поставлена в самое естественное соответствие с добродетелью. Слово милостивые употреблено в смысле вообще людей, оказывающих милосердие, благожелательность к ближним, и не к одним только бедным. В Ветхом Завете та же истина была выражена весьма сходно с заповедью Спасителя, но милость ограничена только по отношению к бедным (Притч. 14:21[71] – LXX). Более сходны слова Спасителя с словами пророка Осия. 6:6;[72] Мих. 6:8. Совершенно правильно пишет Иоанн Златоуст: “мне кажется, что Он говорит здесь не об одних только милостивых раздачей имущества, но и милостивых через дела. Ибо разнообразны способы милости и широка эта заповедь.” Что касается помилования милостивых, то здесь разумеется, по мнению некоторых толкователей, помилование только на страшном суде. Но едва ли Спаситель имел в виду такое именно ограничение. Милостивые, конечно, будут помилованы на страшном суде, но это нисколько не мешает тому, чтобы их миловали и в здешней жизни.
8. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
Одна из глубочайших истин. Условием для видения Бога поставляется чистота сердца. Но термин, употребленный для обозначения этого видения (όωονται – увидят, узрят), относится к глазу, означает оптическое видение. Так как из других мест Писания видно, что человек не может видеть Бога, то нужно думать, что речь здесь образная, обыкновенное видение служить образом духовного. Это видно и из сочетания терминов: чистые сердцем “будут видеть.” Чтобы видеть Бога, требуется чистота сердца. Что такое чистота сердца? Такое состояние человека, когда его сердце, источник чувств, не омрачено никакими затемняющими влияниями порочных страстей или греховных дел. Между абсолютной, или полной, и относительной чистотой сердца существует в людях множество промежутков, где наблюдаются полуболезненность, полусовершенство, как и в глазу. Способность человека видеть (духовно) Бога увеличивается по мере очищения его сердца, его совести. Чистое сердце = чистой совести. Хотя мысль о возможности видеть Бога и существовала в древности (ср. Пс. 23:4-6), встречается, напр., несколько раз у Филона, но мы не нашли примеров, чтобы видение Бога, как в Новом Завете, поставлялось в зависимость от чистоты сердца (ср. Евр. 10:22[73]).
9. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.
Что под миротворцами понимаются не одни только так называемые мирные, спокойные люди, которые и сами никого не трогают и их никто не трогает, но и люди, трудящиеся в целях достижения и водворения мира на земле, в этом едва ли возможно сомневаться.
Иероним под миротворцами разумеет тех, “которые сперва в сердце своем, а потом и среди несогласных между собою братьев водворяют мир. Что пользы, если ты умиротворяешь чужих, а в душе твоей борются пороки?” Но Иероним не объясняет, почему миротворцы назовутся (будут признаны) сынами Божьими. Какая связь между миротворением и сыновством? Почему назовутся сынами Божиими только миротворцы? Что такое сыны Божии? Когда миротворцы назовутся сынами Божиими? Попытки разрешить эти вопросы при помощи ветхозаветных аналогий, а также примеров из раввинских и апокрифических сочинений, едва ли могут считаться удачными. В этих последних случаях миротворцы иногда называются просто “благословенными” или “блаженными,” в других “учениками Аарона;” или же здесь говорится о “сынах Божьих,” и израильтяне называются “сынами Божиими,” но не потому, что они миротворцы. Нужно признать, что выражение Христа оригинально и сочетание миротворства с сыновством принадлежит только Ему. Что Он сказал и хотел сказать, объяснить чрезвычайно трудно. Не остается ничего больше, как только воспользоваться теми объяснениями, какие дают Златоуст и Феофилакт. Первый говорит: “дело Единородного Сына Божия заключалось в том, чтобы соединить разделенное и примирить враждующее.” Следовательно, миротворцы назовутся сынами Божьими потому, что подражают Сыну Божию. Феофилакт говорит, что здесь “не только разумеются живущие в мире с другими, но и примиряющие других ссорящихся. Миротворцы суть и те, которые своим учением врагов Божьих приводят к Богу. Они суть сыны Божьи. Ибо и Единородный примирил нас с Отцом.”
10. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.
Разумеются не просто изгнанные, но изгнанные за правду. “Multi emin persecutionem propter sua peccata patiuntur, et non sunt justi,” говорит Иероним (“многие терпят гонение по причине своих грехов, но не суть праведные”). Люди, изгнанные за правду, встречаются часто и во всяком обществе. Правдивые бывают нетерпимы в дурном и порочном обществе. Под правдой можно разуметь вообще истину. Так как эти люди не находят для себя спокойного места на земле, среди дурных и порочных, то получают обещание “царства” – земного в духовном смысле и будущего – небесного.
11. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.
(Лк. 6:22). Чтение этого стиха сильно колеблется. В многочисленных рукописях и отеческих цитатах прибавляется ρήμα, – скажут всякое худое слово (εϊπωσι παν πονηρού ρήμα). У Тишендорфа, Вест. Хорта, в кодексах Сив. и Ват. и во многих латинских переводах (также и в Вульг.) слово ρήμα (или соответствующее ему лат.) пропущено. Но в смысле почти нет никакого различия с принятием или опущением ρήμα – в первом случае речь представляется только несколько более ясною. Далее, recepta, Тиш., Вест. Хорт, все унциальные (написанные большими буквами) рукописи (кроме D) принимают ψευδόμενοι. Это слово опущено во многих лат. переводах и Вульгате. В русск. переводе передано ψευδόμενοι: “неправедно злословить.” Такой перевод не только мало соответствует подлиннику, но и неточен сам по себе, потому что едва ли кого можно злословить праведно. (В славянском переводе совершенно однозначно и точно написано – Блаженне есте, егда поносят вам и ижденут, и рекут всяк зол глагол на ны лжуще, мене ради. Прим. ред. )Слав. “лжуще” вполне точно; но на русском нельзя выразить этого слова посредством деепричастия, что и было, вероятно, причиною, почему “лжуще” по необходимости заменено в русском переводе словом “неправедно.” Будучи точен, слав. перевод не свободен, однако, от двусмысленности: неясно, к чему следует относить “Мене ради,” к “лжуще” ли, или “рекут всяк зол глагол.” Вероятнее понимать выражение так, что “Мене ради” относится ко всем предшествующим глаголам “поносят вам,” “ижденут,” “рекут всяк зол глагол.” “Относить ένεκεν έμοΰ (Мене ради) только к последнему глаголу не рекомендуется потоу, что все три глагола в этих предложениях, заменяющие διώκειν (преследовать, гнать) ст. 10, одинаково нуждаются в этом дополнении” (Цан). Спаситель говорит здесь не о каком-нибудь особенном возможном случае (тогда стояло бы в начале стиха “если” – εάν – вместо “когда”), но относительно действительно предстоящих ученикам поношений, гонений, злословия, и называет людей, которые будут переносить все это, счастливыми.
12. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.
(Лк. 6:23). К общему выражению Матфея “радуйтесь и веселитесь” у Луки прибавлено “в тот день,” т.е. в самое время поношений, гонений и злословия, в самый день горя, происходящего от всех этих зол. Мысль о высшей небесной награде людям, не встречающим, ради Христа, в этом мире ничего, кроме злобы, гонений и поношений, естественна, и вполне отвечает требованиям здравой логики и нравственности. С мнением, что Спаситель здесь разумел только учеников, и что только через посредство их говорил ко всем остальным, которые намеревались подражать ученикам (Евф. Зигабен и др.), нельзя согласиться. Что слова Его не относились только к ближайшим ученикам, это доказала история гонений на христиан. Мысль свою Христос подтверждает тем, что “так гнали и пророков, бывших прежде вас,” с одной стороны, поставляя и возвышая Своих слушателей на степень, одинаковую с пророками, а с другой – указывая на общий, обычный характер пророческого жребия и служения. Какие именно факты гонений на прежних пророков Спаситель имеет здесь в виду, об этом Он не говорит. Нужно предполагать, что слушателям Христа эти факты были хорошо известны (ср. Деян. 7:52;[74] Евр. 11:32-40; Иер. 20:2; 2 Пар. 24:21).