"Василий Алексеевич Лебедев. Искупление (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

"Ему бы только ловы звериные, рыбные, птичьи..."
- Ходил я за Великий луг, на Кадашевское болото, птицы там всякой
превелико, а коли дальше отъехать по местам нашим, на Тверской дороге -
тьма птицы весенней! Княже...
- Чему весел, Михайло? - еще не отойдя от своих дум, спросил Дмитрий.
- Птица, говорю, пожаловала, охоту по ней править - премило дело!
Дмитрий потеплел взором. Вспомнились ему молодые забавы, птичьи и
рыбные ловы, облавы на волков, горячие медвежьи выступы из берлог... Давно
ли было? И поныне душа тоскует. Тут память вывела опять на Бренка:
вспомнилось, как скакали они за волком. Княжеский конь чуть опередил коня
Бренка. Князь оглянулся, - толстенный сук - вот он, у самой головы, в трех
локтях... И не сносить бы головы князю, да Бренок вытянулся над шеей коня
и, как молнией блеснул, срубил тот сук с пути князя. Саженей пять
проволокся суп на плече Дмитрия... Лет шесть тому, а не забывается такое.
- Вельми пречудна затея твоя, Михайло, токмо не до радостей ныне... -
Покусал по привычке губу нижнюю, скрывая вздох сожаления. Не давая
возразить сокольничему, наказал: - Позови немедля тиуна. До заутрени!
- Исполню, княже!
Дмитрий пошел в трапезную, но повернулся, снова шагнул к перилам
рундука и обронил сверху:
- Вместе с ним и ты приди!
- Исполню, княже, единым махом!

* * *

Бренок подымался по красной лестнице княжего терема вместе с тиуном
Никитой Свибловым, правителем двора. Сам Свиблов устроился двором у
Боровицких ворот, он тоже держал своего тиуна, помыкал им порой, а службой
своей у великого князя был горд. Сейчас он не догадывался, зачем на
"утреннее слово" зовет князь своего сокольничего. У Бренка, имевшего два
отцовых села, тоже был тиун, но то был тиунок, из холопов, ходивший в
рогожном корзне-накидке. Тиун тиуну - рознь. Вот Свиблов и одеждой и
помыслами красен, самому великому князю норовит советы давать, недаром в
давние годы он, по слухам, ездил в Новгород учиться грамоте вместе с князем
тверским Михаилом. У брен-ковского тиуна все хозяйственные помыслы и
разверста-ния умещались в одном месте - в шишке на лбу, у Свиблова - в
длиннющих свитках, и все это опричь лба. Вот и сейчас свитки эти Никита
засунул в рукава и нелепо помахивает ими, будто руки отморозил.
На середине лестницы тиун остановился в одышке - втрое старше Бренка,
- плеснул недобрым глазом мнительного хозяина, спросил:
- А тебе почто в покои?
- Велено! - загадочно ответил Бренок и в ответ на тяжелый взгляд тиуна
крепко сжал губы, будто и знал, да скрывая какую тайну от человека, от
которого и у князя-то мало тайн,
Свиблсв недовольно засопел: худородный бояришка в княжьи покои лезет,
да еще нахрапом. На Москве и посильней есть, да до ворот не допущены, а
этот... Сверху посыпались гридники, загромыхали ножнами мечей по ступеням -
отпущены князем, радехоньки. Едва тиуна не снесли.
- Стой-тя-а! - решительно остановил отроков движеньем руки. Нахмурился
недовольно, рассматривая поочередно всех троих - Арефия Квашню, Захарку