"В.И.Лебедев. Тайны психики без тайн " - читать интересную книгу автора

все морские пароходы, на которых мне приходилось плавать, или всех девушек,
которых я мог бы, как мне думалось, полюбить. Пристрастие к этим
воспоминаниям было совсем не таким бессмысленным, как мне сначала казалось.
Когда я вспоминал, например, гостиницы, я вызывал у себя в памяти все
мелочи, связанные с ними,- цвет затертых дорожек в коридорах, рисунок обоев,
гостиничные запахи и олеографии, лица гостиничных девушек и их манеру
говорить, затасканную гнутую мебель,- все, вплоть до чернильницы из похожего
по цвету на мокрый сахар уральского камня, где никогда не было чернил и
лежали совершенно высохшие мушиные трупы. Вспоминая, я старался все это
увидеть как бы вновь. И только потом, когда я начал писать, я понял, что
такого рода воспоминания очень помогли мне в работе. Они приучили память к
конкретности, полной зримости, к переживанию заново уже пережитого и
накопили большой запас отдельных частностей. Из него я потом мог выбирать
то, что было мне нужно" (К. Паустовский. Собр. соч., т. 4. М., 1968, стр.
684-685).
И. А. Гончаров о процессе творчества писал: "...лица не дают покоя,
пристают, позируют в сценах, я слышу отрывки их разговоров - и мне часто
казались, прости господи, что я это не выдумываю, а что это все носится в
воздухе около меня и мне только надо смотреть и вдумываться" (И. А.
Гончаров. Собр, соч., т. 8. М., 1955, стр. 71).
Английскому художнику Д. Рейнольдсу для создания портрета нужен был
только один сеанс с оригинала. В дальнейшем он работал по памяти. "Когда
передо мной являлся оригинал,- объяснял он,- я рассматривал его внимательно
в продолжение получаса, набрасывая время от времени его черты на полотно;
более продолжительного сеанса мне не требовалось. Я убирал полотно и
переходил к другому лицу. Когда я хотел продолжать первый портрет, я
мысленно сажал этого человека на стул и видел его так ясно, как если бы он
был передо мной в действительности; могу даже сказать, что форма и окраска
были более резкими и живыми. Некоторое время я вглядывался в воображаемую
фигуру и принимался ее рисовать; я прерывал свою работу, чтобы рассмотреть
позу, совершенно так же, как если бы оригинал сидел передо мной, и всякий
раз, как я бросал взгляд на стул, я видел человека" (Цит. по: А. М. Вейн, Б.
И. Каменецкая. Память человека. М., 1973, стр. 102-103). Если кто-нибудь из
посетителей студии случайно оказывался между пустым креслом и художником,
тот обращался с просьбой отойти в сторону, чтобы не заслонять "натурщика".
Современник английского поэта и художника Уильяма Блейка, жившего с
1757 по 1827 г., сообщает следующее. Однажды он зашел к Блейку вечером и
застал его за работой. Художник писал картину с изображением библейского
Лотта. Писал ее с большим усердием человека, перед которым сидит капризный
натурщик. Он вглядывался в пустое место и рисовал. Когда вошедший заговорил
с художником, тот остановил его словами:
"- Не мешайте, мне тут один позирует.
- Позирует Вам? - воскликнул посетитель удивленно.- Где же он и кто он
такой? Я решительно ничего не вижу!
- Но я зато его вижу,- ответил Блейк.- Он здесь, его имя Лот. Вы,
может, о нем читали в святом писании?" (См. Г. В. Сегалин. Сдвиги
психоэвротической пропорции гениальности. "Клинический архив гениальности и
одаренности", 1925, т. I, вып. 4).
Предания, которые дошли до нас, рассказывают, что для "свидания" со
своими "видениями" Жанна д'Арк удалялась в укромные места. Перед их