"Михаил Николаевич Лебедев. Последние дни Перми Великой (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

затевать ссор и свар, учинять буйств, насилий и вообще недостойных дел,
зная, что подобные деяния не останутся безнаказанными, и тем более
неизменная смелость суждений князя Пестрого и других немногих сановников
на придворных собраниях являлась удивительною, что великий князь временами
как будто даже гневался на смельчаков, но потом опять снисходительно
улыбался и говорил:
- Ладно, ладно, строптивцы вы эдакие. Выслушал я речь вашу дерзкую...
и сильно мне по сердцу она пришлась. Вижу я, по правде вы судите. А правду
люблю я слушать...
- И страх их не берет, право! - толковали в Москве про таких
смельчаков и завидовали подобной отваге, перед которою бледнела всякая
воинская доблесть.
- Счастливчики! Право, счастливчики! Видишь, как голову высоко
несут! - шептались трусливые бояре, видя, как Пестрый подошел к кучке
осанистых вельмож, спокойно рассуждавших о чем-то неподалеку от дверей,
ведущих во внутренние покои. - По правде, по совести они судят... Потому
как любит их княже великий... А наш брат и пикнуть не смеет!..
- В душу государеву они влезли, кругом его обошли, ну и болтают что
на ум взойдет, благо принимают их словеса за суждение праведное, -
замечали другие. - А постращай бы их, к примеру сказать, батогами, живо бы
правду забыли!..
- Правдолюбцы, что и говорить! - шипели третьи из отдаленных уголков
приемной палаты. - Тоже с советами лезут. А княже великий их слушает. А им
чего не праведничать, ежели у них многое множество вотчин да тяглых людей
есть! А отбери бы у них вотчины богатые да с сумой бы по миру пусти,
каково бы запели тогда? Небось бы забыли про правду!..
Между тем князь Пестрый, не подозревая, что много глаз следит за ним
с явной неприязнью, беседовал с князем Данилой Дмитриевичем Холмским,
известным своими военными удачами. Тут же стояли князь Иван Юрьевич
Патрикеев, князь Василий Иванович Стрига-Оболенский и суровый на вид
боярин Василий Федорович Образец, закадычный приятель Пестрого.
- Непременно поход будет нынче, - говорил Холмский Пестрому,
расправляя воротник своей ферязи. - Вчера государь о том обмолвился...
- Куда поход? - спросил Пестрый.
- На Великую Пермь! Пермяне обидели наших... каких-то купцов,
говорят... Что-то такое там вышло...
- Знаю, слыхал о том деле. И, говорят, крепко обидели?
- Это Живоглота-то Сеньку? - усмехнулся Патрикеев, прислушавшись к
разговору. - Знаю я поганую гадину! Недаром Живоглотом его прозвали.
Воистину Живоглот настоящий!.. Из-за него бы, вестимо, марать рук не
стоило бы. Но дело не в обиде наших торговых людей. У великого князя свои
думушки...
- Прибрать бы к рукам надо Пермь Великую, вот что! - буркнул Образец,
ни к кому, собственно, не обращаясь. - А посему не упустит государь сего
случая. Непременно поход будет на Пермь.
- Что же, в добрый час, - сказал Стрига-Оболенский. - Пермяне под
новгородским началом состоят. А новгородцев летось поупарили мы малую
толику. Следно и пермян подковать. Только далече эта страна от Москвы.
Трудненько добраться до нее будет.
- Ежели повелит княже великий, дойдем и до Перми живым духом! -