"Александр Лебеденко. Тяжелый дивизион " - читать интересную книгу автора

Мимо проходите? Нехорошо.
- А у мамы сегодня пирог с вишнями, - подхватила Елена.
- А я к вам и шел, - смеялся Андрей. - Вот иду и думаю: окликнете или
нет.
- Ах, хитрый какой, какой хитрый! - жеманно всплеснула полными руками
Татьяна. - Знаете, что мама вам всегда рада. Лида говорила, что вы скоро
уедете. Мы вас почти и не видели. Где вы пропадали?
- Гостил у товарища в лесничестве.
- Весело было? - Большими карими глазами Татьяна то и дело забегала
назад в комнату, а рука ее медленно, бесшумно тянулась по подоконнику к
Андрею.
Андрей оглянулся по сторонам, взял руку Татьяны и поцеловал несколько
раз.
- И мне, - капризно шепнула Елена, подавая ему через плечо сестры худую
детскую руку.
- Елена, иди сюда, - раздались чьи-то нетерпеливые слова из
неосвещенной глубины комнаты. Елена быстро отпрянула от окна и скрылась в
полумраке.
- Влетит Ленке. Мама видела, как вы ей руку поцеловали.
- Как же она могла видеть? - изумился Андрей.
- Ой, мамы всё видят, - лукаво прошептала Татьяна.
- А вам не влетит?
- Мне - нет: я почти невеста.
- Ого, а когда будете полной невестой?
- А вот гимназию кончу - и буду.
- А женихи есть?
Брови Татьяны поднялись кверху, как у женщины, желающей сказать то, что
нужно, не словами, а взглядом.
- Нехорошо, нехорошо смеяться.
Андрей держал ее руку, открытую до локтя, и опасливо думал: увидят ли,
если еще поцелую. Но Татьяна, выпрямившись в окне во весь рост, громко
сказала:
- Что же вы здесь стоите, Андрей Мартынович? Заходите, мама дома, она
будет рада вас видеть. Идите через парадное - я вам открою.
На чайнике, весь в широких шелковых складках, уселся теплый, мягкий
петух с гарусным верхом. Рядом под вышитым полотенцем дымилось большое блюдо
с пирогами, но казалось, будто пар идет от петуха, а не от пахнущего горячим
тестом и ягодным соком блюда.
Большой стеклянный абажур под шелковым чехлом, складки которого
спускались к самому столу, оставлял всю большую комнату в полумраке, и
только серебро и белая отглаженная скатерть блистали в ярком пятне от
"молнии".
Мария Антоновна сидела у самовара, грузная, широкоплечая, без сединки в
черных, круто схваченных на затылке волосах. Если б не дородность, несколько
чрезмерная, по огню в живых глазах, по яркому румянцу на щеках можно было бы
признать Марию Антоновну женщиной еще не старой и даже привлекательной.
- Садитесь, Андрей Мартынович, - сказала она. - Что редко заходите?
Скоро, я слышала, в Питер уезжаете?
Татьяна стояла за спиной матери и оттуда строила Андрею гримасы,
грозила пальцем, а при слове "Питер" стала шаловливо собирать с глаз