"Александр Герасьевич Лебеденко. Восстание на 'Св.Анне' " - читать интересную книгу автора

машинном отделении впервые на некоторое время забыли о буре и говорили
только о судьбе Каса и Андрея. Но судно так трещало и звенело под ударами
волн, так неистово размахивалось море, швыряя наш корабль с гребня на
гребень, что никто ни о чем всерьез не думал, кроме как об опасности.
Ураган бушевал еще целых три дня. Люди лежали пластом, изредка бродили,
как тени. Исчезли последние признаки аппетита. Только у машины и на мостике
в вахтенные часы пробуждались некоторые проблески энергии. Но, отработав
положенное, матросы и кочегары опять валились на чугунный пол, где спали все
вповалку, подостлав кое-какую одежду, и затихали. Во сне стонали, бредили,
кричали. Но никто не обращал внимания на чужие всхлипывания и задушенные
крики. Лица матросов обросли бородами. Немытые, нечесаные, в грязном белье,
люди походили на обитателей заброшенной ночлежки. Но на вахту шли
безропотно. Знали, что исправность машины и руля - это последняя надежда, с
которой никак нельзя было расстаться.
На одиннадцатый день в дальнем углу машинного раздался выстрел. Это
было так неожиданно, что все мы подняли головы. В самом углу, с воспаленными
глазами, с обгорелыми, растрескавшимися губами, сидел матрос Вороненко. Он
держал в руке маленький браунинг, купленный еще в Гамбурге. По виску текла
кровь. Лежавший рядом с ним Сычев, не поднимаясь, одним рывком руки отнял у
него блестящую игрушку. Тогда Вороненко упал головой на голую закопченную
решетку и скорбно, тоненьким голоском, по-собачьи завыл. Бедняга хотел
застрелиться, но только оцарапал себе висок.
На двенадцатый день сошел с ума судовой кочегар, молодой парень Фома
Юшков. Его пришлось связать и уложить на полу, тут же в машинном.
В этот день судно, как бешеное, плясало по волнам. Оно ложилось на бок,
так что мы то и дело катились друг на друга, вздымалось носом кверху, ныряло
в глубину, и море гигантскими тяжелыми тряпками хлестало по бортам и по
палубе "Св. Анны".
Но этот неистовый день был последним днем бури...


Глава седьмая

На двенадцатую ночь ушла на восток последняя косматая низкая туча и на
западе сверкнули чистые бриллианты звезд. Ветер утих. Море все еще
волновалось, высоко поднимая белые гребни, но уже не было страсти в этом
волнении. Судно по-прежнему летало с горы на гору по словно отлитым из
темной стали бортам волн, но теперь уже казалось, что это добродушные
водяные великаны ласково играют судном, перебрасывая его с одной мохнатой
пенной ладони на другую.
Машина и руль выдержали.
На следующий день утром край тучи растаял. Солнце блеснуло лучами, в
которых было так много чистого серебра, и люди, встречая первый приветливый
рассвет, выползали на палубу. Здесь царил беспорядок. Осколок мачты, подобно
гигантскому рыбьему зубу, торчал посреди палубы. Леера во многих местах были
погнуты, на стенках спардека налипла грязь. Двери в одном из коридоров под
шканцами были снесены, и ржавые петли, с остатками дерева, торчали на виду.
Не ожидая команды, матросы принялись за уборку судна. Казалось, они еще не
верили в спасение, и в работе, в ударах топора и взмахах швабры и кисти
искали подтверждения того, что буря миновала и настали дни, когда море