"Александр Герасьевич Лебеденко. Восстание на 'Св.Анне' " - читать интересную книгу автора

километрах от мест, где уже господствует теплый, благодатный Гольфстрим.
Во второй солнечный день, впервые после долгого перерыва, вывели на
прогулку арестованных. Они жадно глотали морозный воздух и все время
старались смотреть на солнце. "Старший", как называл его Кашин, худой,
невысокий, все время закрывал рот поднятым воротником и сдавленно кашлял,
прикрываясь рукой. Арестованные гуляли полчаса, и затем их увели в каюту.
Прошло еще два дня, и температура поднялась до нуля. Снег на солнце
размяк, отяжелел и осел. Опять обнажились кое-где острые зубцы торосов. На
другой день стало еще теплее, а на третий - утром мы вышли на палубу и
ахнули: на много верст вокруг вся снежная равнина покрылась желто-черными
точками. Это самки тюленей выбрались на лед рожать детей.
Вскоре около самок закопошились маленькие тюлени. Беспомощные,
неуклюжие, они ползли вслед за матерями. Матери оставляли за собой на снегу
длинные кровяные следы. Маленькие тюлени хлопали крошечными ластами о снег и
оглушали воздух надрывным детским криком. Стоял невероятный шум и визг.
Казалось, пароход окружили голодные дети и плачут, молят впустить их внутрь,
где только и нет пронзительного ветра.
Ночью на койках, под этот жалобный, несмолкаемый хор завываний,
беспокойно ворочались и бормотали проклятья матросы и кочегары.
Затем началась охота на молодых тюленей. Не могу сказать, чтобы эта
кровавая картина доставила мне удовольствие!
Матросы и кочегары взяли толстые палки, спустились на лед и стали бить
палками крошечных зверьков. Зверек доверчиво смотрел на человека с палкой и
мигал красными глазами. Удар палкой по носу - и зверек падает на лед
мертвый.
Жестокая нужда вынудила продлить это занятие. Тысячи маленьких трупов
покрыли палубу "Св. Анны", и свежая тюленья печенка увеличила больше чем
вдвое скромные продовольственные запасы команды.
Прошла еще неделя. Время тянулось нескончаемо долго. Люди сидели по
своим углам, спали по двенадцати часов, ели и опять укладывались спать.
Однажды утром постучал ко мне в каюту Кованько.
- Николай Львович, ветер с юга! Так и гонит, так и прет! Теплый и
сильный!
Он вошел с пылающим лицом и сел на койку, в ногах.
- Капитан говорит: еще три - четыре дня такого ветра - и льды разгонит.
А ветер как будто бы всерьез. Тучи какие - темные, серые, того и гляди дождь
пойдет.
- Ну, что вы! Дождь в марте - за Полярным кругом!
- Вы не думайте! Здесь - Гольфстрим, совсем рядом. Здесь погода
капризная. То мороз, то дождь, то штиль, то буря. Я ведь здесь ходил.
- Ну, давай бог!
Я оделся, и мы вышли на палубу. Ветер действительно дул крепкой,
теплой, густой волной. Низкие облака неслись над верхушками мачт; похоже
было на то, что пойдет мокрый снег. Солнца не было видно, горизонт
протянулся зловещей, темной полосой.
Команда повеселела, высыпала на палубу. Смех, шутки, словно лед уже
расступился под ударами теплого ветра и "Св. Анна" вот-вот понесется по
свободным океанским волнам.
Я плохо знаю северные моря. Но среди матросов команды "Св. Анны" немало
поморов, опытных рыболовов. Льды для них - привычное дело. По оживленным