"Д.Лебедев, А.Динуц "Билет до Буэнос-Айреса"" - читать интересную книгу автора

...Любовь бывает в жизни только раз, все остальное - sequel, отголоски; не
зря категоричны так подростки, когда от спутниц не отводят глаз. И кольца
метят вновь слететь с руки, и гроздья совпадений созревают. И вновь
оплата; в счет - мои грехи, процент по ним так быстро нарастает. Как
тягостна вся легкость бытия, как нудно рассуждать о жизни здраво. Мой мир
- придуман? Что ж, спасибо, я отчет сама дам о моих забавах. Мой мир
наивен, может быть, слегка; я ухожу от косных жестких рамок. Но лучше
колокольчик дурака, чем жир и спесь надутых чванных самок...
Вот только никак не получалось заняться всеми этими зубными делами,
которые так и не удалось решить дома, у родителей. Так прошло больше
месяца. Без зуба и пломбы было все еще как-то неуютно, как без чего-то
родного, привычного и кровного, да еще надо было вырвать еще последний - и
совсем лишний - зуб мудрости, из-за которого вся неприятность и произошла;
но сначала у Данилы был день рождения, потом нужно было купить парню
какие-то вещи для холодов, и хотелось сделать это самой, потому что его
отец и так делал для парня значительно больше, чем принято при всяких
других вариантах разведенных родителей; потом надо было снова оформлять
подписку, платить за разговоры по межгороду...
Своего зубного врача у Арины в Москве все еще не было, а стоматологический
центр, который ей порекомендовали, находился, конечно, у черта на
куличиках. Была, правда, какая-то стоматология неподалеку от работы; она
ездила мимо нее каждое утро, но каждый раз привычно-рассеяно думала, что
получит какие-то деньги в конце недели, и вот тогда... И также привычно
почти каждый день заходила в кофейню с забавным американским названием,
переводившимся на русский как "Кофейное зерно", которая тоже была
неподалеку от работы. Запахи, четкие и выверенные движения ее знакомых,
которые там работали, что-то еще, совсем неуловимое, но существенное
напоминали ей одновременно кухню ее бабушки с юга и балет фонарщиков
Экзюпери, рождественские вечера у ее буники (так она называла свою
бабушку), ее кофе по-румынски, который варился только на несколько друзей
сразу, помешивался только деревянной палочкой; сладкий, как поцелуй
любимой, и черный, как августовская ночь в "вампирских" Карпатах, с каплей
холодной воды, которую буника вбрызгивала в уже закипающий напиток с
шапкой пены.
...Туман сплетался в тугое облако. Не было видно ни реки, ни храма Успения
Богородицы, что в Троице-Лыково. Из тумана выплывал автобус - в двух шагах
от своей остановки, и только тогда замечали его ожидающие пассажиры. На
балконе стояла молодая еще женщина со слегка всклокоченными волосами.
Начали звонить колокола. Она постояла еще чуть-чуть, прислушиваясь,
перекрестилась, тряхнула головой. Зашла в дом. Надо было приниматься за
работу: компьютер ждал; надо было зарабатывать на жизнь. Как говаривал
один из ее коллег: "Клац-клац - цент". Как говорил Иван: "Переводчиков
много, за забором - тысячи, и каждому нужен хлеб на каждый день"...
Чем-то он смахивал на Чебурашку. Нет, походил Иван на гордого венгерского
гусара, уже седого, но с хитринкой веселой в глазах, покручивающего свои -
тоже седые - усы. Она заметила это еще в свой первый приход в эту
переводческую контору. Ей нужны, как и всем прочим в это непростое время,
были деньги; основная работа уже не устраивала... В октябре работы больше
не стало, зато в середине месяца подряд попалось несколько заданий
покрупнее, и шеф несколько раз Арину хвалил, и даже говорил что-то о ее