"Д.Лебедев, А.Динуц "Билет до Буэнос-Айреса"" - читать интересную книгу автора

взрослых... Сколько поколений слушали сейчас "Машину Времени", которая для
Данилы и его матери была уже много лет основной? Три? Четыре? Эти песни
слушала и мама Арины. "Это умный человек", - говорила она...
Еще десять лет тому назад шестилетний светловолосый мальчик в наушниках
переворачивал кассету в плеере. Это был Данилка. На кассете - "Машина
Времени", его любимые песни - "Синяя птица", о тех, кто "в воде ледяной не
плачем и в огне почти не горим", об "охотниках за удачей - птицей цвета
ультрамарин", и "За тех, кто в море", где "каждый пятый, как правило, был
у руля", и, безусловно "Марионетки" - дети любят сказки...? Это был мостик
из прошлого в сегодняшнее, и в завтра? Теперь Данила говорит, что лучше
понимает мать благодаря этим песням. Благодаря Макаревичу? Он слушает
новые композиции "Машины" и сумел заинтересовать весь свой лицей
информационных технологий группой "Папоротник", и народ уже ползает по
Интернетовскому сайту ""Папоротников", дружно прогуляв пару и облепив
телевизор в ту субботу, когда кодовым сочетанием было
"Макаревич-СМАК-"Папоротник" - "Ведь если с ними работает Макар, это
должно быть очень интересно!" Данилу терзали по поводу сидюков с
"Мужчиной-колдуном" и "Золушкой", "Маленьким Жирным Принцем" и
"Паталогоанантомом", но он только разводит руками: их все еще не было. А
вот пресс-релизы, оставшиеся от презентации CD с прикольным названием
"Страшные Сказки 13", которые помогала готовить Арина, лицеисты просто
вырывали если не с руками и ногами, но с довольными физиономиями...
Арине вдруг вспомнилось, как в каком-то интервью Андрей огорченно сказал,
что от названия с хорошей задумкой - "Машина Времени" - осталась только
"Машина". Но для этих компьютеризированных подростков это единственно
оставшееся слово имеет, пожалуй, именно тот смысл, подразумевавшийся
тридцать лет назад их почти что тогдашними сверстниками. "Интересно, -
сказал ей как-то сын. - Какой вопрос Макаревич задал бы себе сам:
сегодняшнему, себе - подростку (мама, а может, там, глубоко внутри, он
по-прежнему - подросток)? Мне почему-то так кажется..." И действительно,
на тот вопрос, который Андрей сам себе задавал о тех, кто "ходит по старой
дороге пешком" теперь, постояв "на пороге с заплечным мешком", даже и не
надо было отвечать; эти лицеисты ничем, в сущности, не отличались от своих
родителей, часто предпочитая даже российского производства "Марсу" уж
совсем русский "Шок". А потом они мычали, хмыкая с умным видом о том, что
"а бесплатно только птички поют"...
Данила рос, но Арине, по-видимому, повзрослеть было то ли некогда, то ли
ей это просто не было дано. Она все также по щенячьи отчаянно, наивно, но
стойко верила в справедливость (хотя нередко, зарвавшись, получала по
носу), в доброту (хотя часто ей становилось холодно, тошно и жутко), в
небесполезность бытия (хотя были вечера, когда она ревела чуть ли не в
голос от мутной усталости и от того, что все, казалось, складывалось ровно
наоборот, чем надо). Конечно, со временем у сына начала появляться
собственная жизнь, но Арине пока вполне хватало того места, которое он ей
в этой жизни отводил. Уж так сложилось, что примерно десять своих кровных
лет она как будто проспала, занимаясь сыном, ухаживая за крепко болеющей
бабушкой, заговаривая и убаюкивая боль от неудавшегося брака. И самое
смешное, что сама Арина особо за эти годы не изменилась - ни характером,
ни внешне; ни дать, ни взять - Спящая... И только даты в паспорте и
взрослеющий Данила отметили это десятилетие.