"Дэвид Лисс. Этичный убийца " - читать интересную книгу автора

мыслей о работе или просто хорошенько выспаться. Можно подумать, я мог
позволить себе такую роскошь! Про сон лучше было забыть. Конечно, я
проработал полночи и почти целый день, но нельзя же заснуть посреди дороги.
Да и дома навряд ли: выходной у меня лишь один, а ведь столько всего нужно
сделать и еще пообщаться с родными и друзьями, пока не началась все та же
круговерть. Вот уже три месяца я вкалывал и по ночам, правда понемногу,
меньше четырех часов. Надолго ли меня хватит? Бобби, начальник нашей группы,
мой босс, говорит, что горбатился так годами, и выглядит очень неплохо.
Но я-то не собирался тратить на это годы. Хватит с меня и одного -
более чем достаточно. Дела у меня продвигались неплохо, очень даже неплохо,
и деньги сами шли в руки. Но мне было семнадцать, и я чувствовал, как
старею, как начинают ныть суставы, сутулиться плечи. Казалось, и зрение
начинает меня подводить, и память отказывает, и с уборной отношения
странноватые. Вот так я и жил. Вчера ночевал дома, на окраине
Форт-Лодердейла. Звонок будильника выдернул меня из постели в шесть: к
восьми нужно было быть в конторе. После нескольких "летучек" мы все
погрузились в машину и поехали в сторону Джексонвилла, там заселились в
мотель и принялись за работу. Самое обычное начало очередного уик-энда.
За спиной у меня зашуршали шины, и я инстинктивно отскочил в сторону
пустого парковочного места, стараясь не угодить ногой в логово огненных
муравьев или пучок колючек, которые так и норовили вцепиться в мои
темно-серые спортивные носки. Только семнадцатилетний юнец мог убедить себя,
что носки эти выглядят прилично, если, конечно, полоски не торчат из-под
брюк.
В таком местечке лучше было держаться поосторожнее. Местные с первого
взгляда узнавали во мне чужака. Обычно они швыряли в мою сторону жестянки
из-под пива или шарахались прочь - то ли в шутку, то ли с угрозой. При этом
они что-то выкрикивали - по моим догадкам, какие-то жуткие оскорбления,
которые, услышь я их, обожгли бы меня, как удары кнута, но крики тонули в
свисте несущегося мимо фургона или в треске динамиков, изрыгающих очередной
хит "38 Спешиел". Быть может, остальные ребята из нашей команды оказались в
таком же дерьме, я не знал, но сильно сомневался.
На парковку вкатился синий фордовский пикап. Чистенький, похоже, что
свежевымытый, он сиял в лучах предзакатного солнца, как лужа гудрона. Стекло
со стороны пассажирского места было слегка опущено, и водитель в черной
футболке, парень слегка за тридцать, потянулся к окну. Вид у него был
странный - как у персонажа мультфильма: эдакий учтивый молодой человек,
который собирается похитить возлюбленную главного героя, - и как у
мультяшки, странно бесформенный, будто условный. Какой-то одутловатый. Не
толстый, не грузный, не какой-нибудь, а именно одутловатый - как у трупа,
тронутого тлением, или как у аллергика.
Да, странная одутловатость, но гораздо больше меня удивила его
прическа. Спереди волосы выстрижены почти по-военному, но зато сзади они
длинным веером опускались на плечи. Нынче такую стрижку называют "рыбий
хвост". Но тогда, в 1985-м, я увидел ее впервые и даже не знал, что такое
бывает и как оно называется, и не понимал, чего ради человек может
подвергнуть себя подобному издевательству - если только не из экономии,
позволяющей уместить две стрижки на одной голове. Я понял одно: это
свидетельство катастрофического идиотизма.
- Куда идешь? - спросил меня парень.